— Это как раз естественно. И мы и русские думаем над проблемой терраформирования Марса. В конце концов, приятнее жить на земле, чем под землёй.
— Всё это правильно, только мы совершенно не озабочены проблемой терраформирования.
— Почему?
— Наши считают, что это очень дорогое удовольствие, а прибыли не принесёт никакой.
— Почему?
— Я же уже сказала, здесь нет ничего интересного для наших компаний. Золотых россыпей нет, алмазов нет, даже вшивой нефти и то нет. Что тут делать? А терраформирование влетит в огромные средства, чем их отбивать? Наша колония не приносит дохода. Постоянно идет сокращение штатов. Мы сами, без помощи русских, сжимаемся.
— Хорошо, почему тогда этот вопрос так интересует русских?
— Сама понять хочу. Я несколько раз встречалась с русскими, пыталась выяснить, но ответа так и не получила. Только общие фразы. С другой стороны, если бы мы занимались подобным проектом, то тоже вряд ли бы кричали о нём на каждом углу.
— Если Гринберг интересовался подобным оборудованием, значит у русских какая-то работа ведётся.
— Скорее всего. Только опять не ясно, зачем это русским. Тратить огромные средства, а на выходе что? Они же тоже должны думать об экономике.
— Может им деньги не куда девать?
— Такие огромные? Нет, не верю.
— Я тоже. Так к слову пришлось. Всё равно не ясно. И главное, это нас совершенно не приближает к разгадке гибели Гринберга. Хорошо, какие у тебя есть материалы по этому делу?
— Держи накопитель, там всё.
Марк взял накопитель и сел к терминалу.
Гринберг оказался довольно интересной личностью. 32 года, не женат, на Марсе уже пять лет и уезжать похоже не собирался. Работа с энергетическим оборудованием, классный специалист, предлагали Луну, отказался, предлагали причальный комплекс Земли — отказался. Интересно, чем его так Марс зацепил. Может просто фанатик. Может, просто сошёл с ума, угнал вездеход, да и помер от… Кстати от чего он умер? В материалах ответа не было.
— Лиза, русские сообщили причину смерти Гринберга?
— Сердечный приступ.
— Не смешно.
— Я и не шучу. Такой официальный ответ пришёл от русских буквально вчера.
— Послушай, я конечно всё понимаю, но его ведь проверяли, сюда не приезжают люди со слабым здоровьем?
— Конечно нет. Однако случайности бывают.
— Может его кто-то очень сильно напугал?
— Кто? Здесь никого нет.
— Вдруг мы чего-либо не знаем?
— Ни у нас, ни у русских нет информации о том, что на Марсе кто-то есть.
— Откуда ты знаешь про русских?
— Спрашивала у них.
— Так они тебе всё и рассказали.
— Марк, я пониманию, тебе трудно быть объективным по отношению к русским, но скрывать находку чего-либо внеземного они бы не стали.
— Почему?
— Потому что это находка общемировая.
— А если это технологии, которые позволят им вырваться вперёд?
— Господи, они и так уже давно впереди. Я же тебе говорила. Если решишь расследовать это дело, нам придется поехать к русским, сам всё увидишь.
— Потёмкинские деревни. Они всегда умели пускать пыль в глаза.
— Марк, не надо жить стереотипами. Строить потёмкинские деревни на Марсе верх глупости, уж что-что, а русские никогда дураками не были.
— Ты так прониклась русскими, что и впрямь можно подумать, что ты их агент.
— Конечно и, сижу, тебя соблазняю перейти в русскую веру, самому не смешно?
— Смешно с одной стороны, но с другой, ты их расписываешь прям ангелами.
— Совсем не ангелы, тем более, у них довольно прохладное отношение к религии.
— Церквей не строят?
— Марк, когда я говорю о прохладном отношении к религии, я не имею в виду веру в Бога.
— Это как?
— У русских достаточно сильные верования, но церковь и вера для них понятия часто слишком разные.
— Откуда ты всё это знаешь?
— Я уже говорила, что до Марса работала в русском отделе. Здесь три года. Очень часто контактировала с русскими. Поэтому знаю об их отношении к церкви, религии и вере. Совершенно разные вещи.
— Я тоже слышал, что в революцию в церквях нашли такие склады драгоценностей, что миллиардерам и не снилось. В роскоши себе церковники не отказывали.
— Вот именно, теперь служители веры не обладают никакими льготами, наоборот, жизнь их очень сложная. Так русские и говорят, чтобы быть служителем веры, нужно добровольно принять большие ограничения и следовать им. Будешь замечен в обратном — веры тебе не будет. Несёшь свой крест достойно, люди тебя уважают. У них есть примеры беззаветного служения вере и людям. Таких в России почитают. Тех же, кто на словах ратовал за церковь, веру, а сам погряз в роскоши, их извели как класс.
— Ладно, мне дела нет до отношения русских к религии, вере и чему-то там… Вернёмся к Гринбергу. Успешный инженер, профи, помешан на Марсе. Пока ничего не приближает к разгадке.
— Да. Увлечения прочитал?
— Прочитал, ничего интересного.
— А как же группа «Космопоиск»?
— Слушай, но это же так. Я тоже, например, фантастику люблю читать. Это не криминал.
— Согласна, только «Космопоиск» ищет разумную жизнь за пределами Земли.
— Таких сумасшедших полно. Неужели ты думаешь, что он сидел на Марсе из-за инопланетян?
— Нет. Если бы русские что-то нашли, то они бы уже оповестили весь мир. Просто ничего другого мне пока в голову не приходит.
— Хорошо, наши дальнейшие действия?
— Наши? Ты всё-таки решил ослушаться Донована?
— У нас не очень много времени. Официально проводить расследование я не могу, но об этом пока никто на Марсе не знает. Несколько дней у нас есть. Пока Донован поймёт, что я остался, пока передаст указания своим людям здесь, мы должны что-то откопать, тогда нас не смогут обвинить. Куда направимся?
— На станцию очистки породы. Там Гринберг был два раза, общался с людьми, может что и выясним.
— О'кей.
До станции очистки ехали на вездеходе, который был в логове Лизы. Пока за окном проносились марсианские пейзажи, Марк напряжённо думал, пытаясь понять, какая же игра тут происходит. В том, что это игра между русскими и американцами, он не сомневался, только пока не мог понять, в чём она состоит. Получалась странная картина. Русский инженер несколько раз посещает американский сектор. Здесь он что-то узнаёт и решает бежать от русских. Им об этом становится известно. Тогда Гринберг, не проводя подготовки, не беря средств защиты, тайно уезжает к нам, но скорее всего либо не доезжает, либо его перехватывают русские и убивают. Только почему они его сразу не забрали? Может быть наш патруль их спугнул, либо им нужно было, чтобы мы его нашли и тогда уже начать свою игру. Опять же, пока не ясно, какую. Хорошо. Допустим, русские его специально бросили, мы его находим, русские должны что-то нам предъявить, но они требуют тело и вездеход к себе, называют причину больное сердце (смешно) и дальше… А дальше — тишина. Ни требований, ни претензий, ничего. По мнению Донована, русские уже должны были предъявить нам свои требования и начать захват Марса. Пока сплошные загадки. Думаю, Лиза права, нужно больше разузнать и тогда делать выводы, да и понять мотивы нашей фирмы тоже необходимо, а также выяснить, кто нас преследовал.
— Лиза, пока я писал сообщение, пока читал ответ, ты собирала вещи, что там?
— Средства связи, оружие, средства защиты, вообще, всего понемногу.
— Оружие? Значит ты твой пистолет отдала совершенно спокойно, зная, что у тебя ещё есть?
— Да я тоже вооружена, только до сих пор не пустила его в дело, а стараюсь тебе всё откровенно рассказать. Если бы я хотела, то уже давно могла бы применить против тебя, ну хотя бы вот это.
С этими словами Лиза достала портативный шокер и показала его Марку.
— То есть ты могла меня вырубить, но не сделала этого. Почему?
— Слушай, не будь тупым, я тебе всё объяснила. Мне нужно во всём разобраться, и ты мне можешь помочь, если не хочешь, то…