Костя ходил с папой пополнять запасы. Это единственная возможность пообщаться с Витей, таким же десятилетним мальчиком, рисующим волшебные миры, которых здесь так не хватало.
– Сегодня очень большая очередь. Поздно пришли, – сетовал папа.
Взрослые мужчины что-то обсуждали между собой, а мальчишки дурачились рядом. Витя рассказывал свои истории:
– Костик, а ты слышал про солнечную сторону?
Солнца очень не хватало, а потому мысль о существовании такого чуда грела лучше занятой у соседей печки:
– А где такая есть?
У Вити сияли глаза. Он принялся судорожно рассказывать, что самолёты прилетали сюда из дальних краев, где не бывает ночи.
– Врёшь, – тыкал Костя. – Ночь везде есть.
– Нет, послушай. Там дома большие и всегда много фруктов. На солнечной стороне апельсины вырастают вот такими, – и развел руками.
Костя чуть не поперхнулся слюной. Он очень давно не ел никаких фруктов. Их привозили редко и стоили они космических денег. Хотя папа рассказывал, что в его детстве в этих местах было всё.
– А наша сторона – тёмная, потому что в прошлой жизни мы плохо себя вели.
– Не бывает прошлой жизни, – Костя хотел верить Вите, но ещё больше хотел того подразнить.
Витя морщился от злости:
– Тогда я сам туда пойду. Будешь знать!
– Куда? – удивился Костик.
– На солнечную сторону!
– Сам подумай, – Костя покрутил пальцем у виска. – Все бы давным давно туда ушли, если бы она существовала.
***
Костя лежал в своей постели под двумя одеялами и слышал, как дрожат стёкла в деревянных рамах. Полярная ночь набрала свою полную силу. Ветер так разыгрался, что готов сметать самонадеянных гостей этих вечных просторов. В комнате практически ничего не видно. Луна спряталась за снежным фронтом, и один Бог ведает, когда она побалует своим присутствием. А солнце вернётся через три недели, как говорят.
Солнечная сторона – где она? Куда идти? Может, Витя прав, ведь откуда-то люди раньше постоянно прилетали? А как она выглядит? Костя ничего не видел, кроме этого массива пятиэтажных домов. За десять лет жизни потолки наскучили.
Вспоминал, как они с приятелями, среди коих был и Витя, бегали в заброшенный дом, из которого съехали все жильцы, чтобы оставлять на стенах свои послания другим ребятам. Своего рода игра: никогда не знаешь, что написали тебе в этот раз. Быть может, за такие слова можно будет и по зубам ударить. Тех, кто мог отстоять свою честь, среди мальчишек уважали.
Эти края плохо понимали, что такое гуманизм. Ноги отцов обречённо выносили за порог тёмные мысли: на работу за заботой, чтобы завтра повторить. Дети ходили в одних и тех же куртках и зимой, и летом, и готовились встать на путь отцов. Некоторые пить начинали уже с тринадцати лет. Во-первых, это единственное доступное развлечение. Во-вторых, включает фантазию, слабеющую с годами. Способ попасть на солнечную сторону, не выходя из дома.
Но Вите этот путь не грозил. Мама объясняла, что он чем-то болеет, но жалела и не запрещала общаться. По-женски рассудила. В последние дни она часто ворочалась за стенкой, а Костя не задумывался, что женщина переживает: еда заканчивается, а когда прилетят хотя бы вертолёты никто точно не знает. Женщина отвечает за прайд не меньше мужчин, женщины здесь сильные. Мужчины ищут повод, чтобы не спиться, а матерям от природы дан необъяснимый стержень.
Однако не всё так плохо. Иногда на стенах «заброшки» оставляли признания в любви и предложения дружбы. Ребята постарше искали, кому они нравятся, и разгадывали ребусы. Костя с Витей были ещё слишком малы для этого.
***
Спустя месяц после начала полярной ночи дни спутались окончательно. Почасовое включение электроэнергии не помогало биологическим часам. Взлётная полоса аэродрома покрылась метровым слоем снега: самолёты не прилетят. Зато прилетал вертолет с продуктами, только горожан больше волновало уже не это: заканчивалось любое жидкое топливо, пригодное для генераторов. Люди и без того по часам передавали друг друга радиаторы отопления и судорожно успевали приготовить пищу. Не будет топлива – не будет никакого электричества. Пищу готовить станет просто не на чем. Какой толк в продуктах? И холодно.
Костя часто сидел на подоконнике, на который мама постелила одеяло:
– Очень дует, простудишься.
Мальчик всматривался в горизонт, но ничего там не видел. Только фантазия, утомлённая постоянной темнотой, уже рисовала армии мертвецов, приближающиеся к городку. Они идут, выдыхая пар, бряцают ржавыми щитами. Глазницы их черны, как и их души. Они никому не дадут попасть на солнечную сторону.