Подбежав к светофору, я остановилась под удивленными взглядами прохожих и тут моя нога, соскользнув с бордюра, подвернулась и словно в замедленной съемке, я начала падать на проезжую часть. Оглушительный сигнал автомобиля, визг тормозов и темнота, пронизанная красными всполохами…
— Изабель… ну пожалуйста, очнись… Изабееель…
Тоненький детский плач ворвался в мой мозг тоненькими иголочками, и я с трудом приоткрыла глаза. Господи, что происходит?
Тело жутко болело во всех мыслимых и немыслимых местах, а надо мной нависли два детских одинаковых лица, залитых слезами.
— Изабель очнииись… — снова раздалось тоненькое причитание, и я подумала, что где-то рядом лежит какая-то Изабель. Попали вместе под машину? Вполне вероятно, это было как раз последнее, что я запомнила.
Маленькие ручонки принялись тормошить меня, и я застонала, не понимая какого черта этим детям от меня нужно и где врач.
— Она приходит в себя! — радостно пропищало рядом. — Она жива!
— Дети, оставьте меня в покое… — прошептала я, ощущая невероятную сухость во рту. — Позовите врача…
И в этот момент я замерла, услышав чужой голос и чужую речь, льющиеся из моего рта. Я прекрасно понимала, что говорю, но это был явно не русский язык! Певучий, мелодичный, с плавным, мягким окончанием слов. И голос был не мой! Нежный, девичий, без тех хриплых, приказных ноток руководителя огромной организации.
Переборов боль, я с трудом села и обвела взглядом место, в котором находилась — это явно не шоссе и даже не больница. Больше всего это походило на гостиную старого дома с деревянной лестницей, ведущей на второй этаж.
— Изабель! — на мне повисли незнакомые мальчишки лет шести и, судя по их одинаковым лицам — они были близнецами. — Ты так напугала нас, когда свалилась с лестницы!
Я свалилась с лестницы??? Да что, черт возьми, происходит???
Уже более осмысленным взглядом я посмотрела на мальчишек и отметила, что они очень красивые ребята — смуглые, с длинными ресницами и миндалевидными глазами эбонитового цвета. Одеты они были в белые льняные рубашки и темные штанишки с одной бретелей наискосок. Она крепилась к поясу при помощи большой поцарапанной деревянной пуговицы. На ногах у них были темные гольфы и видавшие виды башмаки коричневого цвета с растрепанными шнурками.
— Вы кто? — поинтересовалась я у них и мальчишки, переглянувшись, снова завыли в один голос.
— Она не помнит, что наша сестрааа! — один из них отполз от меня и принялся тереть глаза грязными кулачками. — Что делать, Матео?!
— Марко, беги за доктором Галлиани! — воскликнул второй ребенок и погладил меня по щеке. — Изабель, это же мы! Марко и Матео — твои братья! Пожалуйста, не пугай нас!
Братья? Изабель это я??? Я что, попала в сумасшедший дом???
Но мой цепкий ум все-таки не дал совершить глупость, и как только я немного пришла в себя, принялась отчаянно соображать. Случилось нечто неподдающееся объяснению и прежде чем совершать какие-то действия, нужно приглядеться, понять, что же все-таки произошло. Да и детей было жалко — они двумя испуганными комочками сжались на полу и поглядывали на меня полными слез глазами.
— Я просто ударилась головой, — как можно мягче сказала я и даже улыбнулась им. — Не бойтесь, все пройдет.
— Ты уже помнишь нас? — мальчик с кучерявым чубчиком осторожно приблизился ко мне. — Что я Матео, а это Марко?
Второй ребенок тоже подошел ко мне, и я кивнула.
— Конечно, я вас помню, вы — мои милые братья. И я очень люблю вас.
Итак, мальчик со смешным, торчащим чубчиком — Матео. Хоть какое-то отличие!
— И мы тебя любим Изабель! — они бросились ко мне и снова повисли на шее. — Значит не нужно бежать за доктором Галлиани?
— Нет, обойдемся без него, — я попыталась встать, превозмогая боль. — Так значит, я упала с лестницы?
— Да, — быстро закивал головой Марко. — Ты бежала вниз, чтобы посмотреть, как горит наш сарай и упала!
— Какой это сарай у нас горит? — меня, будто током ударило. Еще этого не хватало! — Почему он горит???
— Матео пробовал высечь огонь… — начал было рассказывать его брат, но я уже не слушала его.
Держась то за голову, то за бока, я подбежала к большим, темным дверям с красивым рисунком в виде виноградной лозы и распахнула их.
Солнце ударило мне в глаза, и я зажмурилась, чувствуя, как боль еще сильней разрывает голову. Точно сотрясение… Теплый, ароматный ветер взъерошил мои волосы, но я сразу почувствовала запах гари и огляделась — так и есть, струйка серого дыма поднималась в небо, но горящего сарая не наблюдалось. От него остались одни головешки, которые еще слабо дымили и потрескивали.