— Слушай, Кадило, — сказал вдруг Лёнька, — а как ты узнал про свадьбу Пилы? Ведь у домовых очень трудно прочитать мысли…
— Трудно, — согласился Кадило. — Но тут кто-то из них дал маху. Наверное, этот дурачок, Панамка.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Лёнька. — Теперь мы знаем, где они.
…Деревня Харино в столь поздний час казалась совсем пустой. Лёнька ожидал, что здешние собаки поднимут лай, но все они словно куда-то подевались.
— Кадило, а ты знаешь, куда идти? — спросил мальчик.
— Спокойно, — ответил тот.
Через несколько минут домовой остановился возле дома, показавшегося Лёньке жилым.
— Пришли.
— Тут живут люди?
— Ещё недавно жили, — Кадило, подняв голову, что-то соображал. — Постой здесь, я мигом.
Он исчез, а Лёнька ещё раз оглядел незнакомую избу. Понятно, почему она показалась мальчику обитаемой. Люди совсем недавно покинули этот дом, и в нём ещё витал дух жизни. Было похоже, что хозяева ненадолго уехали и дом ожидает их возвращения…
— Здесь они, на чердаке, — сказал невесть откуда взявшийся Кадило. — Танцуют, голубчики.
— А Федосья?
— Федосьи тут нет, — домовой взял Лёньку за руку и повлёк за собой. — И чтоб тихо!..
Дверь в дом была не заперта и без скрипа отворилась. Кадило с Лёнькой прошмыгнули в коридор и остановились возле лестницы, которая вела на чердак. Лёнька уже занёс ногу над первой ступенькой, но Кадило его остановил.
— Здесь не полезем, заметят, — прошептал он. — Тут рядом кладовая, а в ней запасной лаз на чердак…
Чердак со стороны кладовой был завален старыми вещами, что для Лёньки и Кадила оказалось очень кстати. Они спрятались за горой каких-то пыльных мешков и принялись наблюдать за происходящим.
Очевидно, домовые расчистили место для гулянья, потому что в середине чердака виднелась просторная площадка, в центре которой стоял какой-то короб, играющий роль стола, а на нём — большая деревянная чаша. Вокруг «стола» танцевали домовые.
Лёнька сразу узнал Панамку, потом пригляделся и увидел Хлопотуна. Но тут его внимание переключилось на жениха с невестой, и Лёнька разинул рот от удивления. Молодые сидели за столом и не участвовали в танцах. Пилу было трудно узнать: всем своим видом он излучал глубокое удовлетворение, даже счастье. Но Лёнька лишь вскользь посмотрел на Пилу, он во все глаза глядел на его невесту.
Мальчик впервые видел домованю, но ему хватило и нескольких секунд, чтобы понять, как сильно отличалось это существо от всех знакомых Лёньке домовых. Больше всего Соловушка была похожа на человека. Или, если точнее, на первобытную женщину, как её рисовали в детских книжках, но полностью покрытую шерстью. Шерсть была короткой и дымчатой, как у бабушкиного кота, а на голове домовани красовалась копна тёмных волос.
Движимый каким-то интуитивным чувством, Лёнька повнимательнее присмотрелся к танцующим домовым и безошибочно угадал ещё двух похожих на Соловушку существ.
Танцующих было около двадцати. Сначала их движения показались Лёньке несуразными и лишёнными смысла, но, приглядевшись, он уловил что-то знакомое в медленном вращении домовых, сопровождаемом тихими и тоскливыми завываниями. «Это зима, — неожиданно понял мальчик. — Они показывают, что метёт метель и кружится снег…» Он обернулся к Кадилу.
— Да, это «танец четырёх времен», очень древний, — подтвердил тот, не глядя на мальчика. — Его всегда исполняют на свадьбах домовых. Во время этого танца мы соприкасаемся с живой душой земли…
…Голос у Кадила дрожал от возбуждения и обиды, и Лёнька понял, как хочется доможилу принять участие в древнем священном обычае.
Тем временем «зима» вокруг Пилы и Соловушки кончилась, вьюга утихла, и под снегом зажурчали невидимые ручейки… Деревья проснулись и потянулись к солнцу, весенний ветерок заиграл их ветвями, и вот уже звонко и радостно запели птицы. Всё это Лёнька видел и чувствовал так ясно, словно он находился в весеннем лесу, а не на чердаке брошенного дома.
…Когда шумное, хлопотливое «лето» домовых сменилось тихой и плавной «осенью», в танце появилось что-то новое: домовики и домовани стали по очереди подходить к чаше, окунать в неё лапы и облизывать их. В воздухе пролился запах чего-то пряного и сладкого. Лёнька снова повернулся к Кадилу.
— Это брага домовых, — тихо сказал тот, жадно втягивая ноздрями необычный аромат. — Особый, волшебный напиток…
— Почему волшебный? — одними губами спросил мальчик.
— Домовани собирают для него все травы и листочки с деревьев, которые растут в округе, — объяснял Кадило. — А когда варят брагу, читают специальные заклинания… Если они забудут хоть одну травинку или пропустят одно слово в заклинании, брага не получится.