— У меня есть домовые!..
— Кто-о? — у неё даже заострился нос.
— Я тебе правду говорю, домовые!.. И никакая это не сказка… В вашей избе тоже живёт один…
Лёнька боялся, что Валентина ему не поверит, ведь он тоже не сразу поверил Акимычу, но девочка вдруг сказала:
— А я знаю. Я его слышала…
— Слышала? Когда?
— Два года назад, когда у бабушки гостила. Один раз я проснулась ночью и услышала, как кто-то ходит… Я бабушку позвала, а она спит… Я заплакала. Тогда он меня погладил по голове и говорит: «Не бойся, я тебя люблю…» А я ещё сильнее стала плакать… Тут он мне дунул в лицо, я и уснула. А утром просыпаюсь — у меня в руке леденец.
— Это он, конечно, это он!.. — засмеялся Лёнька.
— А я подумала, что это бабушка, — нахмурилась Валентина. — Я ей всё рассказала, а она говорит: «Это к тебе чёрт приходил, потому что ты меня не слушаешься» — и выбросила леденец…
— Врёт она всё, твоя бабушка! — с негодованием воскликнул Лёнька. — Это Кадило был, ваш домовой!..
— Кадила? — видимо, этого слова девочка не знала. — Его так зовут? А что это значит?
Лёнька уже хотел рассказать, как озорной домовой заслужил это имя, но вовремя прикусил язык: всё-таки Долетова — Валентинина бабушка, а вдруг девочке будет неприятно?
— Да ничего особенного это не значит, — ответил он. — А вот нашего домового Хлопотуном зовут…
— Ну, это понятно, — протянула Валентина. — Значит, ты выдал мне свою тайну?
— Да, — ответил Лёнька, — хотя в Песках эту тайну уже все знают, кроме твоей бабушки. Ей не надо говорить.
— Правильно, ей не надо, — подумав немного, сказала Валентина. — А знаешь, у меня тоже есть тайна. Но её вообще никто не знает.
— Ну да!.. — Лёнька даже почувствовал лёгкую зависть. — А тайна-то хоть стоящая?
С минуту в тёмно-серых глазах Валентины отражалась какая-то внутренняя борьба.
— А хочешь, я тебе её открою, а ты сам скажешь, стоящая или нестоящая?
— Хочу. А почему ты никому больше её не открывала? — спросил Лёнька. От того, что Валентина доверит ему свою тайну, у мальчика по спине пробежали мурашки.
Валентина подошла к нему совсем близко, встала на цыпочки и, обдавая Лёньку мятным леденцовым дыханием, сказала:
— Я умею летать.
Лёнька так резко отстранился от неё, что едва не упал, а лицо Валентины дрогнуло и застыло словно маска.
— А ты ещё спрашиваешь, почему никому не открывала! — проговорила она и, развернувшись, быстро зашагала к бабушкиному дому.
— Подожди! — крикнул Лёнька, бросаясь следом. — Ну, стой же!.. Валентина! Валя!..
Он схватил девочку за руку и сильно дернул. Валентина поморщилась от боли.
— Не сердись, ну, пожалуйста, — сказал Лёнька. — Ты думаешь, я решил, что ты врёшь? Просто… я никогда не слышал, чтобы люди летали. Ты мне расскажешь?
Валентина подняла глаза.
— Расскажу…
— Знаешь что, давай пойдём отсюда куда-нибудь, — предложил Лёнька. — Давай пойдём к речке, и ты будешь рассказывать, а я буду слушать.
— Пойдём! — обрадовалась Валентина. — Я возле речки никогда не была. Меня бабушка не отпускала, говорила, утоплюсь.
Лёнька не поверил своим ушам:
— Как же ты тут жила?! Может, ты и в лес не ходила?
— Не ходила… Я всё время дома была… или во дворе…
Лёнька почувствовал такую острую жалость к маленькой курносой Валентине, что остановился и топнул ногой:
— Больше ты не будешь сидеть во дворе! Мы пойдём с тобой в лес, пойдём на озеро!.. Ты сама увидишь, как здесь красиво! И пусть только твоя бабушка попробует нам запретить!
Валентина смотрела на Лёньку снизу вверх с выражением какого-то удивлённого восхищения.
— Расскажи, как ты летаешь, — попросил мальчик.
— Когда я ездила к морю, я заболела, — начала Валентина. — И мне так плохо было, что мама вызвала «скорую помощь». А она всё не ехала и не ехала… А мама сидела возле меня и ждала её, и плакала. А я хотела её успокоить, но не могла… А потом я закрыла глаза и вдруг взлетела!.. Так высоко, что сразу оказалась в небе… И я увидела море, и наш пляж, и лодки… И мне стало так хорошо, что у меня ничего не болит… И я полетела…
— Ты что, летела как птица?
— Нет, птицы машут крыльями, а я даже как будто и не двигалась… Я просто хотела лететь… и летела… Вдруг я вспомнила Синий Бор и смотрю: какой-то город… Я опустилась пониже, вижу — знакомая площадка: веранда, качели, цветы… А это, оказывается, был мой детский сад… И тут мне показалось, что меня кто-то зовёт… И я опять очутилась над пляжем, над домом, где мы комнату снимали… а потом сразу в своей кровати.