Лёнька повернулся на бок, чувствуя, как сон снова забирает его в свои сладкие объятия, и пожелал Хлопотуше:
– Спокойной ночи.
– Это тебе спокойной, а мне долгой, – усмехнулся домовой.
Затем он наклонился к мальчику и негромко произнёс над ним:
– Там, где всегда сияет свет и горит огонь радости, где родной и вечный дом наш, – там ты теперь отдохнёшь, там придут к тебе силы…
Однако Лёнька не слышал этих таинственных слов, он уже спал глубоким сном.
ТАЙНЫ, КОТОРЫЕ ЖИВУТ В НАС
Утром Лёньку разбудил знакомый петух, шлявшийся по усадьбе с того часа, как бабушка открыла курятник. Краснобородый успел обойти свои владенья, вытащил червяка из земли, перекликнулся с кочетом бабки Пелагеи и ненароком набрёл на открытое окно Лёнькиной спальни. Он не подозревал, что рядом спит его старый поединщик. Просто так, без всякого злого умысла, он нацелился на распахнутое окно и заорал во всё петушиное горло.
…Лёнька, сколько мог, боролся за свой утренний сон, но петух голосил с назойливостью старого разлаженного будильника и в конце концов поднял мальчика.
– Эй ты, чего разоряешься? – спросил Лёнька сверху, но горластый вошёл в раж и, как глухарь на току, ничего не слышал.
Лёньке стало смешно, и он проснулся окончательно. Припомнив ночные приключения, мальчик счастливо улыбнулся. Однако его ожидало ещё что-то важное, что? Ах да, сегодня они с Акимычем собирались идти за земляникой!
Бабушку в доме Лёнька не нашёл и встревожился: а что, если он проспал и Акимыч ушёл в лес без него?.. Мальчик наспех оделся и, не дожидаясь бабушки, заторопился к дедову дому.
Фёдор Акимович как раз осматривал изгородь: стоит ли её подновить этим летом или простоит до следующего? Увидев Лёньку, он шагнул навстречу.
– Ты чего так рано? Ещё и семи нету. Понятно, нам, старикам, не спится, а для вас сейчас самый сон. Ты что, уже и позавтракал?
– Не, я думал, что проспал, а бабушки не было…
– Она корову погнала на луг, скоро придёт. Ты беги домой, – посоветовал Акимыч, – чтоб бабушка не волновалась, а я следом подойду.
Он действительно вскоре пришёл, но Лёньку подгонять не стал.
– Ты ешь, ешь, – дед Фёдор присел на порожек, – я вот тут посижу маленько да с бабушкой твоей потолкую. Тоня, ты как думаешь, если каждую ночь война снится – это к чему?
Бабушка Тоня потемнела лицом.
– Избави бог от такого! – с горечью сказала она. – Мне на днях Иван приснился, живой-здоровый, и говорит: я, Тонюшка, не умер, но приехать никак не могу. Так что придётся тебе в дорогу собираться. И так я обрадовалась, что увижусь с ним, жду, что скажет, куда ехать мне, идти ли… А он покачал головой и говорит: «Не время ещё, обожди, Тоня…»
– Ну что же, – рассудил Акимыч, – значит, и в самом деле не время, раз так сказал. Ему виднее… Лёнь, управился, что ли? Тогда идём…
Живя у бабушки, Лёнька не однажды видел Пески днём, видел вечером, видел даже ночью. Рано утром – впервые.
…Рождающийся день приносил в мир ощущение новизны и бесконечности жизни, и утренняя деревня не вызывала чувства безысходности, не пугала видом мёртвых дворов и одичавших садов. Пробуждённая ото сна, обласканная мягким солнечным светом, она казалась прекрасной такая, какая есть.
Для похода в лес Акимыч выбрал дорогу, по которой они с Лёнькой ещё не ходили, – мимо собственного дома, вдоль по улице. И эта дорога уже через пять минут подарила Лёньке открытие. Когда бабушкина, а затем и дедова избы остались позади, мальчик с удивлением увидел ещё два целёхоньких дома. Один отделял от жилья Акимыча запущенный сад, а второй возвышался через дорогу чуть наискосок.
– А кто тут живёт? – спросил Лёнька, вспомнив, что никого больше в Песках не видел.
Акимыч кивнул в сторону первого дома:
– Здесь бабка Долетова живет, она сейчас в Синем Бору в больнице отдыхает. А напротив, – дед Фёдор замешкался, подыскивая ответ, – вообще-то никто не живёт. Прежние хозяева продали дом да уехали, а новый, городской, под дачу его отстроил, но сам не объявляется. Я его не видал, да и никто из нас не видал – сюда одни рабочие приезжали, а ходят слухи, будто бы писатель.
Дом неизвестного писателя и вправду имел обновлённый, молодцеватый вид, приезжие строители недурно потрудились над ним. Но он был пуст и безжизнен, ни одно живое существо не одушевляло его своим присутствием. Этот дом не привлёк Лёньку, несмотря на весь свой внешний лоск.
По-иному смотрелся дом бабки Долетовой – переживший не одно лихолетье, но сохранивший черты крепости и надёжности. На крыльце, вместо не существующих в деревне собак, лежал рыжий кот, а по двору разгуливали куры.