– Да какой же он писатель? – возмущался Панамка. – Врун он и лодырь. Вот бы кого душить!
У Кадила заблестели глаза.
– Слушайте! Если этот Мойдодыров про нас целую сказку написал, давайте и мы отблагодарим его по-свойски!
– А как? – насторожился Пила.
– Не пугайся, душить не станем. А так, покуралесим, маленько поучим. Чтобы знал, о чём пишет.
Кадило уже завёлся, он готов был сию минуту отправиться к писателю и лишь ожидал поддержки.
– Ну, чего вы? Такая идея, эх!.. Что мы здесь все ночи напролёт торчим? Толмач, скажи…
Толмач колебался. Как всегда, принимая важное решение, он обдумывал все стороны дела.
– А ты не переборщишь? – спросил он у Кадила. – Ведь ты удержу ни в чём не знаешь. Перегнёшь палку, а этот писака потом всю жизнь будет трезвонить, что мы людям заклятые враги.
– Не будет он трезвонить! – кипятился Кадило. – Наоборот, слова больше про домовых не скажет!
– Хлопотун бы против был, – вслух размышлял Толмач, но Кадилу такой аргумент лишь разозлил.
– Хлопотун сам неизвестно где шатается и никого не спрашивает! Ну, Толмач, говори!
– Ладно, ступай, – с неохотой согласился тот. – Но смотри!..
Кадило проворно вскочил с места.
– Ну, кто со мной пойдёт?
– Я пойду! – вызвался Панамка.
– А ещё? Толмач, ты же не против?
– Я проучивать никого не стану, – внушительно ответил Толмач, и Кадило сразу переключился на Пилу:
– Пила, а Пила, Запечный, идём с нами! Знаешь, как весело будет?
– Вот где у меня твоё веселье! – Пила выразительно похлопал себя по лохматой шее. На прозвище Запечный он никак не отреагировал и был заметно рад отомстить Кадилу за его колючие шутки.
– Ах, вот ты как, – сквозь зубы ответил уязвлённый Кадило. – Ну, как знаешь.
Он посмотрел в сторону Выжитня, который, как и всегда, безмолвствовал, и заключил:
– Ладно, остальных приглашать не будем. Остальные у нас вообще вместо мебели. Лёнька, ну ты-то хоть меня не бросишь?
– Я? – растерялся Лёнька, совершенно забытый всеми во время Кадилиных сборов.
– Конечно, ты! Или ты с Мойдодыровым согласен?
– Оставь его, – неожиданно посоветовал Кадилу Выжитень. – Ты и так справишься.
– Нет, я пойду, – вдруг с решительностью сказал Лёнька и встал рядом с Кадилом. Старый Толмач только покачал головой.
…Примерно в это же время писатель Мойдодыров сидел за столом в своей комнате. Он основательно отдохнул днём, намереваясь ночью поработать. В этот вечер Лев Борисович предусмотрительно закрыл окно, и теперь его никто не тревожил. В доме с мезонином было очень тихо.
Лев Борисович взял чистый лист бумаги, сосредоточился и написал сверху крупными буквами: «Кикимора-бражница». После этого он чуток понежился в лихорадочно-сладком творческом волнении, судорожно вздохнул и вывел первую фразу: «Не верьте тому, кто говорит, что кикиморы не живут на свете».
Тут в окно писателя что-то стукнуло снаружи. Лев Борисович вздрогнул и поднял голову. Увиденное изумило его. За окном на толстой вишнёвой ветке сидел Лёнька и как ни в чём не бывало улыбался писателю.
Лев Борисович открыл окно.
– Ты? Ты чего здесь?
– Я к вам в гости, можно?
Писатель Мойдодыров оторопело смотрел на Лёньку.
– Лев Борисович, вы ведь сами приглашали, – напомнил тот.
– Я? Да, конечно… Но почему ночью? Где твоя бабушка?
– Спит! – легкомысленно ответил Лёнька. – А она мне разрешает по ночам гулять.
– Деревенское воспитание, – проворчал Лев Борисович. – Ну что ж, заходи. Стой, а как же ты зайдёшь?
– А вы мне дайте руку, – попросил Лёнька, – я влезу в окно.
– Бог мой, чем приходится заниматься, – роптал Лев Борисович, помогая Лёньке забраться на подоконник. – Как ты вообще влез на это дерево? Не проще ли было постучаться внизу?
– А я люблю по деревьям лазить, могу на любое дерево влезть, – небрежно сказал Лёнька, спрыгивая с подоконника на пол.
– Угу, – кивнул писатель. – Ну а теперь, будь любезен, объясни, с какой целью ты пожаловал ко мне в такое время.
– Знаете, Лев Борисович, я сегодня был неправ, когда сказал, что у вас сказка плохая. Я потом думал-думал и понял, что она хорошая.
– Да-а? – писатель опустился в кресло. – Приятно это слышать. Даже не ожидал. И ты пришёл, чтобы мне об этом сказать?
– Ну да.
– Замечательно, – резюмировал Лев Борисович. – Я тебя понимаю. И очень ценю твой поступок. Хочешь, я принесу тебе конфет?
Лёнька поморщился:
– Не надо конфет, Лев Борисович, вы лучше дочитайте мне свою сказку.
– Сказку? Сейчас?
– А что?
– Ну, хорошо. Если моя сказка для тебя дороже конфет, дочитаю. Надеюсь, ты не станешь больше упрекать меня в наговорах?