– А об этом нужно ей говорить? – спросил мальчик, понимая, что эта тайна – слишком тяжёлая ноша для него.
У Хлопотуна, казалось, давно был готов ответ.
– Твоей бабушке важно про мужа правду узнать. И пусть она узнает. Страшно? А разве неизвестность лучше?
– Нет! – замотал головой Лёнька, уж он-то знал, как снедает бабушку эта неизвестность. – Лучше знать правду.
В знак согласия домовой наклонил голову.
– А последние мысли его были о ней, о Тоне…
…Дома Лёнька нашёл бумагу, ручку и написал: «Бабушка, вода в колодец вернулась. Утром расскажу всё».
ПРАЗДНИК С ГРУСТИНКОЙ
Пирогами пахло так, что они стали Лёньке сниться. Будто он покупает в Москве на улице пирожки и ест, да вот наесться никак не может. От этого он и проснулся. По всему дому расплывался запах свежеиспечённых пирогов.
Лёнька стрелой вылетел в кухню.
– Ба?!
Антонина Ивановна вытаскивала из печки очередной противень с румяными пирожками.
– Ба, хочу прямо из печки!
Бабушка расцвела:
– Горяченькие – самые вкусные, Лёнюшка!
– А сегодня что, праздник? – спросил мальчик, уплетая завтрак за обе щеки.
– А чем не праздник, ведь вода в колодец вернулась! Позовем Фёдора с Пелагеей…
Лёнька наконец всё вспомнил. И страшное испытание возле «журавля», и кудесничанье Хлопотуна под землёй, и долгожданный приход воды. Вспомнил он и о записке, оставленной для бабушки. Читала она или не читала? Не могла не прочесть, ведь никакой записки на столе уже нет. Но почему тогда бабушка ни о чём не спрашивает и вообще ведёт себя так, словно и не было ей никакого послания от внука? Лёньке сделалось немного обидно.
Но он ошибался: краем глаза Антонина Ивановна следила за внуком. Она всё утро думала: что означает его записка? Антонина Ивановна отчего-то беспокоилась, хотя ей полагалось радоваться в это утро, и вместо того чтобы обо всём расспросить Лёньку, она молчала и как будто собиралась, готовилась к чему-то…
– Ба, ты записку мою читала?
Антонина Ивановна посмотрела Лёньке в глаза и сказала спокойно, даже слишком спокойно:
– Читала.
– Ну?
Она вытерла руки о передник и села за стол напротив мальчика.
– Ну и что, Лёнюшка?
– Помнишь, я тебе про домового говорил, с которым Акимыч подружился?
Антонина Ивановна подумала о том, каким странным образом начинают сбываться её неясные, тревожные ожидания.
– Помню, – ответила она.
– Так это никакие не выдумки! Пелагея его своей бранью из дому выжила, и теперь он в старом сарае на краю деревни живёт. А все домовые в Песках стали его за это Выжитнем звать!
– Это тебе… тоже Акимыч рассказал? – тихо спросила бабушка.
– Нет, это мне наш домовой рассказал. Акимыч меня научил, как свести дружбу с ним, я и свёл. Нашего домового Хлопотуном зовут, он хозяйственный очень и толковый. Это он помог Черноушке семнадцатью крольчатами окролиться. И что яйца на сушиле – тоже он сказал… А ещё он каждый вечер навевает тебе крепкие и сладкие сны, чтобы ты спала и ему не мешала. А сам тут и чистит, и драит, и даже пыль выметает из-под сундука…
– Господи! – вырвалось у бабушки. – Действительно ведь, на днях сундук отодвигаю, а под ним ни соринки!
– Он и другое многое делает, просто ты привыкла и не замечаешь. А этой ночью мы с ним ходили воду возвращать. Знаешь, бабушка, почему вода пропала?
– Почему?
– Кому-то хочется, чтобы Пески исчезли.
– Да кому же, Лёня?
– Есть, бабушка, такие злые силы, это долго рассказывать. И мне нужно было их не побояться, чтобы воду вернуть.
– Да на что тебе-то эти страсти! – запротестовала бабушка. – Неужто без тебя не управились бы… твои домовые?
– Ну, ба, если б можно было без меня… Да ты не волнуйся, всё же хорошо кончилось.
– Ну и ну, – покачала головой Антонина Ивановна, – видно, не спать мне больше спокойно, пока ты здесь…
Лёнька рассмеялся.
– Ба, я тебе ещё не всё рассказал. В Песках совсем мало домовых осталось, но они все очень хорошие. Тут даже один домовёнок есть – Панамка, такой милый. У него пока дома нет, он в магазине живёт…
– А ты ничего не придумал, Лёнюшка? – взгляд у бабушки вдруг сделался таким, словно Лёнька был очень маленьким или тяжело заболел. Мальчику не понравился этот взгляд.
– Что вода вернулась, придумал? – спросил он, в упор глядя на бабушку.
– Да, – призналась та, – вода вернулась… Ну, ладно, рассказывай дальше.
– Я с домовыми несколько раз ночью ходил на посиделки. Знаешь, куда? В дом Егора Сеничева. Там домовой – Толмач. Он мне про жизнь Егора рассказал: как тот немцев лечил, как его в деревню не хотели пускать…
Лёнька посмотрел на бабушку – убедительно ли он говорит, – и продолжал: