Она показала на подушки на полу, и включила прикосновением ещё несколько сияющих сфер. Хан окинул комнату внимательным взглядом, и она не сомневалась, что от его глаз не ускользнула ни одна деталь. Взгляд остановился, когда она разрядила пистолет и положила его в шкатулку возле пустого места, оставленного второй половиной двойного оружия.
— Трофей битвы без близнеца, — заметил он, садясь на одну из подушек. Облачённый в полудоспехи и шелка, он каким-то образом выглядел совсем непринуждённым в небольшом помещении несмотря на свой размер.
— Я отдала второй, — сказала она, предложив ему чашку пряного чая.
— Другому воину? — спросил он, приняв чашку и сделав глоток.
— Моей дочери.
— Конечно… Где она служит?
— Думаю, что вы знаете, милорд.
Она секунду смотрела ему в глаза. Его улыбка потускнела, и он кивнул.
— Капитан Кхалия Су-Кассен Хон II, последняя запись о дислокации — старший офицер «Раската грома», прикомандированного к Шестьдесят третьему экспедиционному флоту под командованием Шестнадцатого легиона, Сыны Гора.
Она кивнула и выдержала его взгляд. Её мысли двигались очень медленно.
— Да, милорд.
— До предательства, конечно, — добавил он.
— Чем я могу вам помочь, лорд? — спросила она, садясь напротив него.
Он посмотрел на неё, а затем обвёл взглядом маленькую комнату.
— Вы сомневаетесь в том, как мой брат ведёт эту войну.
— Я помогала разрабатывать боевые планы, лорд. У меня нет сомнений. — Она замолчала.
Хан улыбнулся, но посмотрел на Келика, который всё ещё сидел на её плече. Гироястреб издал тихий клёкот, расправил крылья и скользнул на запястье Хана. Примарх усмехнулся, его глаза заблестели, когда он встретил взгляд птицы.
— Юпитерский космический офицер, которая говорит на чогориском, держит гироястреба и подаёт терранский пряный чай на столике из кедра. В вашем кругу такие как вы редко встречаются, адмирал.
— Возможно, но так ли это странно, милорд? Я выросла на кораблях, в хабитатах на орбитальных отмелях, в коридорах и металлических пространствах, где не было неба, а деревья жили только в сказках.
— Клетка, — сказал Хан, погладив пальцем хохолок Келика. — Вы жили в клетке идей. Вы сломали её прутья и теперь находите успокоение в напоминаниях о том, что жизнь — это больше, чем железо и камень, и смерть в темноте.
— Мне нравятся вещи, которые отличаются от того, что я знала, — сказала она и пожала плечами.
— Но когда время закончится, когда вы отдохнёте, то вернётесь в клетку. Вы откладываете идеи и клятвы и становитесь воином, которым вас создали. Вы возвращаетесь к небольшим пространствам, от которых убежали.
Су-Кассен поняла, что нахмурилась. За считанные секунды нить разговора текла и поворачивала так, что за неё было сложно уследить. Казалось, что слова Хана обволакивали, но не прикасались, имели какую-то цель, которую она не могла увидеть.
— Первые сообщения с Урана поступили сразу после того, как вы покинули командный зал, — сказал он и посмотрел на неё, а затем снова на гироястреба Келика, который расправил крылья и открыл клюв. У Су-Кассен неожиданно сложилось впечатление, что птица улыбается.
— Красивое создание. Слишком красивое, чтобы жить в клетке. Не пускайте его в небеса — и он сойдёт с ума. Насколько я вижу, вы хотя бы позволяете ему охотиться.
— Когда появляется свободное время, я отношу его на парапеты и отпускаю полетать.
— И он всегда возвращается?
— Да!
Хан улыбнулся, затем его лицо потемнело, словно облако заслонило солнце.
— Звуки сирен снаружи всё не смолкают. Час назад в улье Актин десять тысяч человек покончили с собой, запечатав квартал улья и перекрыв поступавший воздух. В их последнем сообщении говорилось, что они слышали волчий вой как во сне, так и наяву. Это не единичный случай, остальные менее масштабные, но их количество растёт с каждым часом. Марс молчит. Огонь и страх растут и ширятся. Прямо перед тем, как я постучал в вашу дверь, мне сообщили, что поступили запросы о помощи с Тритона и колоний-спутников Нептуна. Они видят свет сражения за Плутон. Они просят вернуть корабли, которые забрали с их орбит. Они хотят помощи. Они хотят, чтобы Преторианец Терры спас их.