Он лег на спину, подставив тело солнцу. Оно ласкало его, грело, умиротворяло. Нет, никто не способен отнять у него то, что внутри. Никто. Только смерть. Но до смерти еще далеко, он был уверен в этом. Потому что ему еще надо сделать задуманное. А когда есть важное дело, смерть подождет. Да, он вернет Ази — это его долг. За нее отдаст то, что от него хотят. Но они не знают, как мизерно то, что им нужно.
Волна прибила его к берегу. Он отдался ей, и она осторожно вынесла его на песок. Он так и остался лежать лицом вверх, закрыв глаза, вытянувшись во весь рост. Его загорелое тело с густой растительностью, казалось иллюстрацией из нудистского журнала.
На берегу под пальмой стояла Даяна и любовалась этим мужским телом. Она не любила, чтобы камера подглядывала за тем, что не предназначено для посторонних глаз. Но иногда не могла себе отказать — она профессионал. Это был кадр, который специально никогда не построишь, потому что мускулы в таком состоянии могут быть только при особом душевном состоянии, которое модель никогда не изобразит. Она вынула «Никон», с которым не расставалась никогда, и нажала на спуск. Затвор сработал деликатно — так тихо, что сама Даяна усомнилась, был ли щелчок. Она отошла от берега, не желая, чтобы Халамбус знал, что кто-то видел его обнаженным.
Халамбус полежал, пока солнце не высушило его тело. Потом встал, отряхнулся от желтых песчинок и пошел в душ смыть с себя соль. Он был уверен, что один на всем побережье. И это прекрасно. Бонни понравится здесь, и она будет здесь непременно.
Даяна ждала его в саду. Она уже решила, что эту великолепную фотографию она подарит Бонни. Та будет рада, в этом Даяна не сомневалась. А если «Санни Вумэн» когда-то выйдет, фотография украсит журнал.
Халамбус был в полотняных брюках, в белой рубашке из тонкого хлопка.
Он поздоровался с Даяной и сказал:
— Представляете? Они ее украли. — В его глазах стояла ровная печаль.
— Халамбус, я постараюсь вам помочь. Но я должна знать, где, хотя бы приблизительно, искать вашу жену. Кто мог ее похитить? У вас есть враги? А полиция…
— Я не обращался в полицию — таковы их условия. И я не могу рисковать женой. Где она? — Он задумался. — Не представляю. А враги? Врагов нет, пожалуй. Недоброжелатели? Завистники? Возможно. Но я решил, что отдам все, что они просят.
— Хорошо. А как вы думаете, почему именно жену они выбрали, а не дочь? Ведь ребенка красть проще и надежнее…
— Я уже думал об этом. Но моя дочь сейчас у отца, хотя оттуда украсть ее совсем легко. Наверное, кто-то хочет чего-то еще… — Он помолчал. — Мне пришла в голову странная мысль. Кто-то, кто очень хорошо знает мои работы, считает, что жена — моя единственная модель. Моя натурщица. Действительно, у меня много работ, для которых она позировала. Было, — вздохнул он. И снова подчеркнул: — Было. Они не знают, что этих работ почти нет. Сохранились только проданные. А других нет.
Он поднял глаза на Даяну. В них была печаль — она не любила таких глаз у мужчин. Но это выражение держалось мгновение и сменилось другим, точно по ее взгляду он понял, что это ей не нравится. В его глазах снова появилась уверенность.
— Я понимаю, что со стороны выглядит странно и даже претенциозно то, что я сделал со своими работами, вернувшись из Штатов. Почти все разрушил, собирая камни для другой.
— И моделью для нее будет не ваша жена? — проницательно спросила Даяна.
— Не она. Другая женщина. Она про это еще не знает. Понимаете, Даяна, кто-то хочет заставить меня уйти из этого искусства, хочет лишить техники. Им не нравится, что я синтезировал черный сапфир и что у меня есть мастерская по выращиванию камней. И в довершение всего вознамерились лишить модели. Но они не знают другого: чтобы заставить меня это сделать, надо было похитить меня самого… Но я уже похищен — собою. У себя самого. Так что и это не помогло бы.
— Нет! Этого нельзя делать — выполнять все их требования. Они не остановятся, если вы правы в том, о чем говорите. Я поеду и все выясню. Но все же, Халамбус, напрягитесь, подумайте, хотя бы намекните: кто может хотеть всего того, о чем вы думаете? У вас есть конкурент?
— Я никогда ему не был конкурентом. Я даже сейчас сделал заказ на камни, которых мне недостает…
— Так вы знаете его? Кто он?
— Я едва могу в это поверить. Даже на секунду допустить и потому не произношу его имени…
— Мужчина? Но он бы не стал красть жену…
— Но у мужчины есть женщина…
Даяна уставилась на него.
— Кто она?
Халамбус молчал.
Глава 28
Бонни вошла в комнату в тот момент, когда заработал телетайп, и из него полезла бумага.