— Марине сейчас очень трудно. Она не серебро-крыл, и я не хочу, чтобы она чувствовала себя лишней. Кроме нас, у нее больше никого нет.
Шейд неловко кивнул:
— Я знаю, знаю.
Когда он впервые встретил Марину, она жила одна — сородичи прогнали ее из колонии, потому что у нее было кольцо. Златокрылы думали, что кольца губительны и приносят несчастье. Даже родители избегали ее — это особенно поразило Шей-да. Когда они вместе добрались до Гибернакулума, Марина хотела вернуться в свою колонию — ведь Гот сорвал кольцо с ее предплечья. Но она не сделала этого. Шейд улыбнулся, вспомнив, как он обрадовался, когда Марина приняла приглашение Фриды и осталась с ними. Потом он снова нахмурился.
— Она отлично прижилась, — пробормотал он. Ариэль относилась к Марине как к собственной дочери, и ей это нравилось — судя по тому, как довольно она напевала, когда ей чистили шерстку. Ей симпатизирует Чинук, и кажется, Марине он тоже небезразличен. От Шейда не укрылось, что и другие молодые самцы поглядывают на нее с восхищением — возможно, из-за ее роскошной шерстки, вздохнув, подумал он. Правда, молодые самочки, кажется, не очень рады, что она появилась в колонии, ну и что? Марина, похоже, от этого не страдает.
— Она хорошо скрывает свои чувства, — сказала Ариэль, словно прочитав его мысли. — Я прошу тебя, присмотри за ней.
— Да, конечно, — неохотно ответил Шейд. Она разговаривала с ним как с детенышем, и ему это не понравилось. Он вообще не понимал, почему мать сейчас вспомнила о Марине. Ему хотелось говорить об отце.
Ариэль легонько погладила его крылом по щеке.
— Такой же неугомонный, — ласково сказала она. — Тебе есть чем гордиться, Шейд. Без тебя мы, наверное, никогда бы не нашли этого места. Ты вернул нам солнце, как и мечтал.
Он кивнул, вспомнив обещание, которое дал себе очень давно. Но на сердце у него было неспокойно.
— Нам надо рассказать об этом сереброкрылам, которые остались в Гибернакулуме, — сказала Фрида. — Они имеют право знать, что мы нашли здесь. Нужно только решить: полетим сейчас или дождемся весны?
— Ждать нельзя, совы могут напасть на Гибер-накулум, — мрачно заметил Икар.
Шейд и Марина вместе с другими сереброкры-лами устроились неподалеку от ручья и слушали Аркадию. Было ясно, что она не хотела, чтобы ей задавали вопросы, и не желала отвечать на них.
— Боюсь, вам вряд ли удастся вернуться в Ги-бернакулум, — сказала Аркадия.
Шейд возмутился. Кто она такая, чтобы указывать, что им можно делать и чего нельзя?
— Я не понимаю, — сказала Фрида спокойно.
— Остальные ваши сородичи уже сделали свой выбор. Они решили остаться.
— Но, узнав об этом месте, — сказала Фрида, — они могут изменить свое решение.
— Рай предназначен для тех, у кого хватает веры и мужества искать его.
— Тебе не кажется, что это довольно жестоко? — Голос Фриды был спокоен, но Шейд заметил, как дрожь возмущения пробежала по ее крыльям.
— Так хочет Ноктюрна. И это уже решено за нас. Дверь открывается только в одну сторону.
— Нас заманили в ловушку?! — вскричал Шейд. Аркадия насмешливо посмотрела на него:
— Рай не может быть ловушкой. Это ваша конечная цель. Смирись с этим, мышонок.
Шейд ощетинился. Мышонок! «Я, может, видел побольше тебя, бородатая старуха!» Но в его сознании уже предостерегающе звучал сигнал тревоги. Провести остаток жизни в этом лесу? Эта мысль была такой значительной, что он не мог целиком охватить ее. Даже обычай зимовки ему не нравился — а ведь это всего три месяца. Как можно остаться здесь — или где бы то ни было — навсегда?
— Должен же быть выход отсюда, — пробормотал он, стремительно взмывая к самой крыше. Шейд быстро нашел вход и вцепился когтями в металлический клапан. Тот не поддавался, даже когда он уперся в него плечом. Шейд царапал камни и металл, но так и не смог сдвинуть заслонку.
— Марина, Чинук, — позвал он. — Помогите мне!
— Довольно! — сурово отрезала Аркадия, подлетая к нему. — Только люди открывают эти двери. Меня возмущает твое неблагодарное поведение, сереброкрыл. Посмотри вокруг! Ты нигде не найдешь такого щедрого и богатого леса. Разве можно отказываться от рая?
— Если это рай, почему здесь нет выхода? — спросил Шейд дрожащим голосом.
— Эта дверь не пускает сюда наших врагов. Шейд увидел позади Аркадии Марину, Ариэль и Фриду. Его мать, подумал он, выглядит взволнованной, но разделяет ли она его страхи или тоже считает, что он не умеет себя вести? Марина избегает встречаться с ним взглядом. Стыдится его? Думает, что хотеть выйти отсюда — это ребячество?