Если бы дверь запиралась, любой человек чувствовал бы себя более комфортно. Особенно тому, кто жил с четырьмя парнями. Никто из нас, конечно, не представлял угрозы для Наоми. Но этот небольшой элемент безопасности мог бы помочь ей почувствовать себя в безопасном месте в конце дня.
Я знал кое-что из прошлого Чаи, читая наши старые сообщения. Она часто переезжала с матерью и редко жила в самых безопасных районах. Из-за нестабильности ее психика была гиперактивной по ночам. По временным меткам наших старых сообщений я понял, что разговоры с ней до восхода солнца были не таким уж редким явлением.
Я не был знаком с Эйблами — в этом году Сэм взял на себя обязанность обеспечить нас жильем. Но, судя по тому, что я знал, они не были хорошими хозяевами. Я слышала, как Сэм что-то говорил о том, что Наоми дружит с их дочерью. Так что, возможно, именно это сделало ее более снисходительной.
— И раз уж мы затронули эту тему…
Впервые в присутствии Наоми мне стало легко не думать о чем-то лишнем, потому что из-за темы ее комфорта все остальные вопросы казались пустяковыми.
— Отопление здесь ужасное. Кухня почти не отапливается, а поскольку твоя комната находится прямо от нее, я полагаю, что там еще хуже.
— Вот для чего нужны одеяла и носки, — она улыбнулась, совершенно не понимая, что это делает со мной и для меня.
Я бы поехал посреди ночи в хозяйственный магазин и выбрал бы ей замок для двери, если бы она попросила меня об этом. Я бы научился чинить систему отопления, даже если бы это заняло несколько дней.
Недели.
— Ты должна им напомнить, — сказал я. — Я им напомню.
Наоми засмеялась.
— Я клянусь, все в порядке. Почему ты… Прости, я запуталась. Ты, кажется, так беспокоишься о.… я не знаю.
Ты.
— Мне не нравится, что кто-то платит за квартиру и не получает за это деньги. Ты тоже здесь работаешь. И хорошо работаешь. По крайней мере, у тебя должен быть рабочий замок на двери и теплое место для сна. Раздражает, когда кто-то не получает того, что заслуживает.
Наоми уставилась на меня, моргая от удивления. Уверен, это было самое большое, что я сказал ей за все время нашего знакомства. И мой ответ был наполнен большим количеством мнений, чем я когда-либо озвучивал.
— Ты не ошибаешься, — сказала она, оправившись от моих слов и потянувшись за шариком глины. — Я должна что-то сказать. Я скажу что-нибудь.
Я кивнул и сделал сознательное усилие, чтобы смягчить свои черты. Этот разговор не должен был быть ругательным по своей сути. Все, чего я хотел, — это чтобы она улыбнулась и сказала это всерьез. Настроение Наоми было заразительным, но я знал, что ее счастье не всегда было естественным. Она умела создавать красивую улыбку, чтобы она сияла. Мне было неприятно думать, что она пытается делать это рядом со мной.
— Пока что я буду делать то, что могу, — сказала она, решительно кивнув головой. — А это — отвлечься, приготовив что-нибудь приятное.
— Могу я помочь?
Она подняла бровь.
— Конечно. Это не так сложно, как кажется. Я могу научить тебя некоторым приемам, которым научилась за последние несколько часов. Я очень верю в метод проб и ошибок. Никаких учебников.
Когда я понял, что она имела в виду серьги, которые делала, я покачал головой.
— Нет, дверную пробку. Я думал, что смогу закончить ее покраску. Ей нужно время, чтобы высохнуть, а уже поздно. Было бы хорошо, если бы я приготовил ее для тебя к завтрашнему дню.
— Конечно, звучит неплохо. Более ответственный подход, — она рассмеялась. — А я тут расставляла приоритеты между серьгами.
— С твоими приоритетами все в порядке.
— И нет ничего плохого в том, что ты тоже сделаешь серьги. Если захочешь, — поддразнила она.
— Я знаю, — я кивнул. — Просто мои руки не предназначены для мелких деталей, понимаешь?
— О, — Наоми прислонилась спиной к дивану и изучала мои пальцы. — Я думаю, они в порядке. Они кажутся достаточно устойчивыми. Половина успеха в том, чтобы поверить, что ты можешь это сделать.
Что-то в том, как она продолжала изучать мои руки, вызвало тепло в моем животе. Моя челюсть сжалась, когда она зажала нижнюю губу между зубами и отвернулась. Если бы я был Линкольном или Сэмом, я бы придумал, как заставить ее рассказать мне, что у нее на уме. Черт возьми, даже вежливый Хенрик, наверное, смог бы вытянуть из нее что-нибудь. К сожалению, я не мог понять, как флиртовать, не кривя душой.
— Они стали более устойчивыми от вязания, — сказал я и практически услышал, как мои друзья попросили меня заткнуться.
Конечно, вязание не было обычным занятием для парней студенческого возраста. Но это было удивительно весело. Мой психотерапевт посоветовал мне освоить что-то новое, чтобы помочь своему выздоровлению. В больнице был кружок вязания, и женщины там были добрыми и терпеливыми. Они даже подарили мне набор спиц, когда я уходил.