Наоми подняла голову, изучая меня, как будто не понимая, что я сказала.
— Вязания?
— Я делаю это, чтобы расслабиться. Наверное, так же, как и ты.
Ее улыбка вернулась, щеки округлились от удовольствия. Я сделал это. Просто сказав что-то честное. Обыденное. Чувство гордости согрело мою грудь.
— А та шапочка, которую ты носишь? Это ты ее сделал?
Я кивнула.
— Мой первый проект. Получилось не так, как я хотел…
— Она идеальна! — она, казалось, не желала слышать возражений. — Просто восхитительно. Тебе очень идет этот цвет.
— Спасибо, — я поднял бровь, когда она на секунду отвела взгляд.
Освещение здесь было очень плохим, но мне кажется, что я увидел тень застенчивости на ее лице.
— Это помогает? — спросила она.
Я наклонил голову в сторону, желая, чтобы она рассказала подробнее.
— Расслабиться, я имею в виду. Делать украшения — это хорошо, но, по-моему, это потеряло свою остроту. Я хочу найти что-то новое.
— Что тебя беспокоит? — вопрос прозвучал естественно, потому что я почувствовал, что разговариваю с Чаи.
Я разговаривал с ней, но не как друг. Я был ее неловким соседом по комнате, который ничего о ней не знал.
Ее лицо немного осунулось от моего вопроса. Я проклял себя за то, что слишком рано сделал несколько шагов. Она попросила совета по вязанию, а я, в свою очередь, попросил ее поделиться чем-то более глубоким.
— Ну, знаешь, обычные школьные вещи, — Наоми вылепила из глины неузнаваемую форму. — И, пожалуйста, не говорите об этом ребятам, но у меня скоро день рождения.
Я знал это. Несколько человек в её стриме Дискорда планировали устроить сюрприз. И я заказал ей кое-что особенное из ее списка желаний.
— Тебе не нравится твой день рождения? — спросил я.
В стриме она никогда не говорила, что ей это не нравится. И в личных чатах тоже. Если уж на, то пошло, она всегда относилась к этому нейтрально. Но не сейчас. Ее плечи были опущены, а пальцы судорожно сжаты.
— Это просто день, — она сделала паузу, и я подумал, что мы так и останемся наедине. Но, глубоко вздохнув, она наконец добавила: — Я больше не праздную. После смерти мамы нет.
Вспышка грусти на ее лице заставила мое горло сжаться. Мне захотелось потянуться к ней, положить свою руку на ее, прижать наши плечи друг к другу. Я осмелился придвинуться ближе, чтобы она хотя бы почувствовала тепло моего тела. Это было не так уж много, но я надеялся, что это поможет ей почувствовать себя не такой одинокой.
— Мы никогда не праздновали или что-то в этом роде, — она вытерла щеки, хотя слез не было. — Это стало тяжело только потому, что мама любит внимание. Даже в смерти.
Я поднял бровь, ожидая, что она продолжит. Наоми взяла в руки один из инструментов для изготовления украшений с острым краем. Она вырезала узоры на глине и поделилась со мной секретом, о котором не рассказывала Миду.
— Она собирается отправить мне письмо. Или уже отправила, — она невесело усмехнулась. — Перед смертью она пользовалась услугами службы планирования. Отправляла письма на мои дни рождения, когда поняла, что рак ей не победить.
— И тебе не нужны эти письма? — я наблюдал, как она с трудом подбирает слова.
Наоми обижалась на свою мать. Она никогда не говорила об этом, но я мог читать между строк в сообщениях. Ее улыбки и радость были продуктом ее воспитания. Я видел, как сильно она заставляла себя не злиться.
— У меня пока только одно письмо, — сказала она.
— Не читала его. Я не смогла… Я… извини. Меньше всего мне хочется кого-то расстраивать.
— Ты никогда не сможешь расстроить меня, — сказал я, не подумав. Мои щеки горели.
— Очень мило с твоей стороны, — она слегка рассмеялась. — Но тебе и не нужно. Ты не должен притворяться.
— Я не притворяюсь. Мне трудно это делать. Особенно рядом с… ну, с такими людьми, как ты.
Она села прямо, словно мои слова были уколом иглы. Только через мгновение я понял, что ее укололи. Не я, а та штука, которой она орудовала на глине.
— Черт, — она выронила глину, когда на ее указательном пальце образовалась бусинка крови.
— Держи крепче, — я оттолкнулся от пола и поспешил за аптечкой.
Она была под кухонной раковиной. Когда я вернулся, Наоми уже надавливала на палец, пытаясь не испачкать ковер.
— Посмотрим, — он протянул ей руку, и она позволила мне взять ее.