Я вздохнул и повернулся к нему.
— Я ценю это. Вот почему я хотел, чтобы это был ты. Прежде чем я начну, тебе нужен некоторый поясняющий контекст.
Хенрик кивнул и скрестил руки на груди.
— Слушаю тебя.
Я прочистил горло.
— Это не то, о чем я люблю говорить. Я держал это в себе по многим причинам.
Он поднял бровь, выглядя немного обеспокоенным.
— Я не совсем честно рассказывал о том, что я помню. Или кого я помню после инцидента.
Хенрик кивнул, чтобы я продолжал.
— В общем, я не Финн с прошлого года и не думаю, что когда-нибудь им стану, — то, что я произнес это вслух, сняло с моей груди тяжесть. Чем больше я говорил, тем легче приходили слова. — Сначала я изображал, потому что мне было стыдно за то, что я не такой, как он. Когда я смотрел на людей, которые меня знали, я получал в ответ ожидание. Вы все ждали того, кто никогда не вернется. Это кажется несправедливым, но я должен начать быть честным.
— Ты ничего не помнишь?
Я не мог разобрать тон его голоса, и это наполнило мой желудок ужасом.
— Нет. Я пытался смотреть на старые фотографии, читать старые письма, слушать рассказы.
Ничего не помогало. И я устал гоняться за призраком. Сегодня вечером я покончил с этим. Он начался здесь и продолжится с Наоми.
— Может быть, однажды все это вернется в чудесном потоке осознания. Но я на это не рассчитываю. Я хочу создавать новые воспоминания, а не надеяться на старые.
Хенрик наклонился вперед, положив локти на колени.
— Это очень тяжело пережить в одиночку, Финн. Мы относились к тебе так, будто ничего не изменилось, потому что думали, что ты стал лучше.
— Мне лучше. Но я…
— Чувствую, что мы чужие, — закончил Хенрик. — Мы вроде, как и есть.
— Более или менее. Вы замечательные люди, и я по-прежнему хочу быть вашим другом. Но я не могу притворяться до конца жизни, понимаешь? Я не могу быть им, — я поморщился. — Я пойму, если вы все решите, что это слишком странно — общаться или что-то в этом роде. В конце концов, если вы для меня чужие, то и я для вас чужой.
Он удивленно хихикнул. В его глазах появилось понимание, которое принесло мне облегчение.
— Финн, все в порядке. Чертовски хреново, но все в порядке. Нам все равно, что ты помнишь. Странно это или нет, но я думаю, что какая-то часть тебя все еще там. Неважно, вспомнишь ты или нет, ты все равно наш друг. Ты нам по-прежнему дорог.
— Спасибо. Я даже не представлял, как мне это нужно.
Я ужасно боялся потерять Наоми. Но теперь, разговаривая с Хенриком, я понял, что большая часть меня будет опустошена, если я потеряю и ребят. С каждым днем я все больше чувствовал себя частью их круга. Они принимали мое настроение и давали мне свободу, не требуя ничего взамен.
— Теперь, когда я знаю, что ты не помнишь, мне кажется, что я должен рассказать тебе кое-что о наших отношениях, — сказал Хенрик.
Я кивнул, заинтригованный возможностью получить дополнительную информацию.
— Как я уже говорил, мы никогда не были так близки, как ты с Линкольном и Сэмом. В основном потому, что, когда мы впервые встретились, ты подумал, что я вор. Я был… это долгая история. Суть в том, что мы с тобой начали не с лучшей ноги.
Когда он рассмеялся, я издал забавный смешок.
— Но в одно лето мы все-таки сблизились. Ты помог мне стать пансексуалом для моих родителей, — Хенрик разрывал опавший лист, пока говорил. Казалось, ему не терпелось снова рассказать эту историю. — Они восприняли это не очень хорошо. Тогда ты взял меня с собой в путешествие, чтобы отвлечь. Мы застряли, потому что у тебя не было запасного колеса для фургона.
Я фыркнул.
— Это не похоже на меня.
— Эх, это было тогда. Ты был забывчивым. Иронично, я полагаю, — он пожал плечами, усмехнувшись. — У нас был жаркий спор. Когда мы вернулись домой, мы не разговаривали несколько месяцев. Ребята все пытались наладить отношения.
— Безрезультатно?
— Нет, — подтвердил он. — Мы сами справились с этим. Так всегда бывает. Я был удивлен, что ты не набросился на меня в последнее время. Теперь, когда я знаю, почему, мне этого даже не хватает.
— Правда? На твоем месте я был бы рад перерыву.
Хенрик покачал головой.
— Нет. Но я думаю, что это тот случай, когда не знаешь, что имеешь, пока не потеряешь.
Мои плечи опустились. Печаль прилипла к моим костям, как вторая кожа.
— Итак, это та речь, которую ты хочешь сказать ребятам? — спросил Хенрик.
Я покачал головой, пытаясь отмахнуться от чувства потери.