Мое горло сжалось.
Черт, неужели он должен был быть таким прямолинейным?
Я уже плавилась в лавовой яме вины, а он насыпал еще больше щебня.
— Разозлись и замахнись, — проинструктировал он. — Я знаю, что это звучит глупо, но поверь мне, это работает.
— Финн, я…
— Что случилось с твоей мамой? — прервал он мои протесты. — Скажи мне, почему ты не можешь прочитать письмо.
Мое зрение теперь было расплывчатым.
— Это сложно.
— Хорошо, что у нас есть сто акров земли и целая ночь, чтобы разобраться в этом. А теперь просто попробуй. Ради меня, Наоми, пожалуйста, постарайся.
Мое сердце сжалось. Невидимая струна, которую контролировал только Финн.
— Она ненавидела меня.
— Ненавидела тебя? — в его голосе не было ни осуждения, ни недоверия, и это сделало чудеса, заставив меня почувствовать, что я могу поделиться своей правдой.
Большинство людей сказали бы мне, что на самом деле она меня не ненавидела. Они бы сказали, что матери не могут ненавидеть своих детей, как будто они знают о жизни все.
Я на секунду закрыла глаза и кивнула.
— Я не была частью плана. Мама забеременела в семнадцать лет, и ее выгнали из дома.
— Должно быть, вам обоим было тяжело.
Мои руки сжали рукоятку топора.
— Было, но не все время.
— Как так вышло?
Топор стал казаться легче. Я проверила вес в своих руках, чувствуя желание отпрянуть назад и ударить по чему-нибудь. Так я и сделала. Металл врезался в дерево. Вмятины почему-то не образовалось, но мне стало легче. От того, что я направила свою негативную энергию на что-то, в груди стало не так тесно.
Финн шел медленно, остановившись напротив меня.
— Она ни от кого не принимала помощи. Когда ее мама присылала деньги, она сжигала чеки, — сказала я. — Мы целый год жили на одну еду в день, и она отказывалась обналичивать чеки. Она говорила мне, что это я виновата в том, что мы не можем воспользоваться деньгами.
Еще один взмах.
Небольшой кусок дерева откололся.
Я передернула плечами и попытался снова.
— Когда ей удавалось заработать, она жертвовала большую часть денег этой религиозной группе, — я вздохнула при воспоминании. — Они сказали ей, что она обретет счастье в следующей жизни, если отдаст им все в этой. Спойлер: они были мошенниками. Даже одиннадцатилетняя я могла это понять.
Финн кивнул, оставаясь неподвижным и невозмутимым
— Так что большую часть своей жизни она отказывалась улыбаться. Говорила, что ее счастье на небесах, потому что эта земля предназначена для страданий. Она должна была платить свои взносы, и я… я была одним из этих взносов. Я была наказанием.
Его челюсть сжалась от моих слов.
— Она жила в гневе. А ты живешь счастливо.
— Чтобы показать ей, что это возможно, — сказала я, гнев сквозил в каждом слове. — Если она откуда-то наблюдает, я хочу, чтобы она увидела, что все, что она сделала с нами, было напрасно. Это мстительно с моей стороны, но я хочу доказать, что могу быть довольна без чьей-либо помощи. И я всегда стараюсь подготовиться к тому, что я… окажусь в одиночестве, как она. Если это случится, я хочу, чтобы она увидела, что можно не тратить жизнь впустую.
Финн нахмурился.
— Но она не была одинока. У нее была ты. Не похоже, что она это ценила, но она не была одна. И ты тоже не будешь.
— Ты не можешь этого гарантировать, — я снова ударила по дереву. — Часть ее живет во мне, и эта часть отпугивает людей. Я знаю, что могу стать слишком разговорчивой и улыбчивой, и это подавляет.
Финн покачал головой, но я знала, что это правда.
— На данный момент — это моя броня. Я должна быть хорошей на случай, если это все, что у меня осталось. Моя мама умерла злой — на меня и на весь мир. Я не могу этого делать. Я хочу быть счастливой. Поэтому я остаюсь счастливой, чтобы выжить. Остаюсь счастливой и двигаюсь вперед.
Он придвинулся ко мне вплотную, стоя на расстоянии вытянутой руки.
— Наоми, счастье все равно будет существовать в твоей темноте. Тебе не нужно отталкивать гнев, потому что ты думаешь, что он поглотит тебя. Ты — не твоя мать. Я знаю тебя достаточно долго, чтобы с уверенностью сказать: гнев никогда не поглотит тебя.
Моя челюсть сжалась, когда он протянул руку, чтобы коснуться моей руки. Мне так хотелось поверить ему. Так хотелось верить в то, что он мне сказал. Я вздохнула, когда он притянул меня ближе, так что мы оказались лицом к лицу. Его рука легла мне на подбородок, удерживая меня на месте, чтобы я смотрела на него.