Как следовало ожидать, он заупрямился, забормотав что-то вроде:
— Лорен, не надо, тебе будет противно. Я же урод.
Тонкие длинные пальцы вцепились в рукав.
— Никакой ты не урод!
Дёрнула затрещавшую ткань на себя.
— Лорен, прекрати!
— Нет!
— Хватит, не трогай меня!
— Дай посмотреть!
— Не дам!
Пришлось закинуть ногу на этого упрямца и сесть сверху, чтобы справиться с ним. Несмотря на парализованную нижнюю часть и общее плохое самочувствие, Рэйден оказался очень сильным. Но я-то ловчее и проворнее! Мне надо осмотреть его тело, чтобы понять, с чем придётся работать.
В неравной схватке мы вцепились в один и тот же клочок шёлка. Рэй дёрнул край на себя, я — на себя. Раздался оглушительный треск ткани.
Пола нижнего и самого тонкого халата разошлась пополам по вертикальной линии как по надрезу. Взгляду открылось тело — абсолютно гладкая, без единого волоска выпуклая грудь, сухой каменный пресс и ярко выраженные косые мышцы, что уходили за пояс широких штанов. Штанов, на которых я, кстати, сидела.
У-у-ух…
Что-то подсказывало, что я уже видела множество мужчин без одежды, но с таким идеальным телом без грамма лишнего жира — впервые.
— Что и требовалось доказать, — внезапно совершенно бессмысленно и опустошённо пробормотал Рэйден. Он опустил изящные кисти на покрывало, повернув голову вбок, и уставился стеклянным взглядом в стену. Очевидно, не хотел на меня смотреть.
Совесть ощутимо куснула… Рэй вёл себя так, будто я над ним надругалась. Нет, конечно, я поступила не очень хорошо, да ещё и нашла с кем мериться ловкостью… Ну и ладно… Главное — я раздела его. Зачем я, кстати, его раздела?
Ах, точно, шрамы!
Загнав некстати проснувшуюся совесть поглубже, с независимым видом я слезла с мужчины и принялась за осмотр.
Как я и предполагала, рубцы различной ширины, цвета и длины покрывали рельефный торс Рэя. Некоторые из них были бледными и почти незаметными, другие — чуть более яркими и выразительными, словно отметины от совершенно разных случаев — одни как шрамы от тонких лезвий, другие — не смейтесь, но я поверила бы в существование огненных мечей. Когда рану прижигают сразу же, она даже со временем выглядит немного иначе. В районе рёбер след на коже и вовсе напоминал отпечаток звериной пасти. Всё это выглядело весьма и весьма удивительно, но, кстати, в глаза не бросалось. Судя по всему, прошло уже действительно много времени с момента ранения.
Подрагивающий, расчерченный на идеальные прямоугольники живот нет-нет да и отвлекал от исследований.
— Как это случилось? — спросила, собравшись с мыслями.
— А тебе это обязательно знать? Того, что ты меня раздела, разве недостаточно? — огрызнулся Рэй, но мне показалось, что в этой фразе было зашито больше страха, чем настоящего нежелания рассказывать, как он всё это смог заработать. Как будто бы он боялся, что, если расскажет правду, я его осужу. — Ты, конечно, человек солнца, тебе многое простительно, но я не хотел бы об этом говорить.
В другой раз я поблагодарила бы за комплимент, но, увы, сейчас была слишком сосредоточена на том, что не могу собрать анамнез. Пациент категорически отказывался сотрудничать, вид у него был такой, словно мы обсуждаем его похороны. Это удручало.
— Основная рана на спине, — спустя минуту молчания буркнул Рэй.
— А, да, точно. — Я кивнула. Логично. Если не работают ноги, значит, был задет спинной мозг. — Перевернёшься?
— Ты хочешь, чтобы я перевернулся? — Чёрные брови изумлённо поднялись на лоб. — Говорю же, там всё ещё более уродливо. Если тебе интересно…
— Нет, блин, я хочу, чтобы ты обернулся драконом! — не выдержала я.
Неужели снова с ним придётся сражаться? Ёлки-палки, почему говорить с местными ребятами так сложно?! Что Ёси, что Рэйден…
— Боюсь, это невозможно… — начал собеседник, но я прервала его:
— Перевернись. На живот. И помолчи немного. Ещё десять минут назад ты был согласен умереть, а я тебя прошу показать лишь спину. По-моему, это многократно лучший расклад.
С ворчанием, в котором повторно прозвучало что-то о солнечных людях, он всё-таки перевернулся.
Подобно полотну художника, спина параплегика отражала картину его жизни. Среди множества мелких хаотичных рубцов один — огромный, неравномерный по толщине и кривоватый — пересекал поясницу поперёк над самым крестцом.
***Лорд Чернильных Небес Рэйден Аккрийский
Рэйден Аккрийский боялся.
С тех пор как попал в магические силки, он проходил множество унизительных процедур, привык к отвращению на лицах и даже к презрению от собственной невесты… Казалось, за годы, проведённые в инвалидном кресле, он смог перебороть это отношение к себе и смириться. Но когда Лорен потребовала перевернуться на живот, ему действительно стало страшно, что девушка уйдёт из Харакуна.
Да, она прожила в замке всего неделю, и всё это время он думал, что она хочет его убить, но даже за такой короткий промежуток времени Рэй в глубине души был ей благодарен. За годы добровольной изоляции он даже не представлял, что на самом деле так сильно соскучился по общению. И пускай Лорен была всего лишь обычной человеческой девушкой (заметно уступающей по красоте драконицам и эльфийкам), с её приходом в Харакуне как будто что-то изменилось.
Семь дней она была с ним под одной крышей, таскала абсолютно пресную и несъедобную еду, но явно не потому, что издевалась, а потому, что у человека солнца вполне себе могут отсутствовать вкусовые рецепторы или быть совершенно иными.
Поправляла ему подушку.
Не ради того, чтобы посмотреть на шрам на шее и поглумиться, а потому, что ей казалось это правильным.
Принц Аккрийский ожидал, что Лорен упадёт в обморок или пронзительно завизжит от страха, когда увидит его спину, но не произошло ни того, ни другого. Более того, девушка принялась его тщательно щупать, что лишний раз подтвердило — она человек солнца. Любое нормальное существо не захотело бы его касаться и за большие деньги, а эта девушка положила ладошки на кожу прямо туда, где находились застарелые раны, и начала ими водить вдоль позвоночника, бубня что-то бессвязное вроде «эм-эр-тэ» и «ка-тэ».
Бедная… У него повреждены только ноги, а у неё-то — разум.
— Так что-то чувствуешь? — спросила девушка.
— Да. — Мужчина вздохнул. — Лорен, зачем ты это делаешь?
— Так надо. Не отвлекай.
Её пальцы спустились ниже, к самому крупному шраму. Надавили.
— А так?
Прикосновения человека солнца совершенно иррационально волновали дракона. Если бы он был здоров, то сейчас бы уже вскочил с кровати, подхватил кимоно из самой плотной ткани и выставил девицу за порог спальни! Может, она в силу своих особенностей не понимает, что творит, но на его-то разум боги не влияли!
Если бы он был здоров…
— Тоже чувствую, но хуже. Лорен, пожалуйста, оставь меня. Я понимаю, что ты хочешь помочь, но даже сильные исэи[2] оказались бессильны.
— Кто такие исэи?
Ах да, люди солнца рассеянны и забывчивы, иногда даже путают значения слов.
— Лекари, — коротко пояснил дракон.
Он хотел добавить, что в качестве исэи к нему приходили и человеческие знахарки с Огненного Архипелага, и эльфы северных земель, и даже одна могущественная ведьма из Тирваля, но всё это потонуло в громком болезненном стоне, стоило тонким пальчикам нажать куда-то под лопаткой.
Боль пронзила грудную клетку не хуже разящего острия катаны. На миг у Рэя всё заволокло пеленой гнева перед глазами. Инстинкты оборотня взвыли, потребовав перевернуться и убить ту, что, глумясь, причинила боль, но одна из заповедей ушедших богов вовремя всплыла в голове: «Люди солнца будут приходить и уходить из вашего мира. Относитесь к ним как к растениям. Они дружелюбны, как дети, и не способны на поступки со злым умыслом».
И, словно подтверждая эти мысли, слуха коснулся бодрый и журчащий, как горный ручей, голос: