-- Эй, смерд! Думаешь, я испугался твоей зубастой пасти. Я! Фиоклитиан Первый и Последний! Подобного мне нет на земле! Я единственное существо-вещество во вселенной! -- К тому же, зверек был изрядно пьян и еле держался на ногах.
Первым побуждением Робина было попросту свернуть ему голову. Но он вовремя одумался и лишь отшвырнул шута в сторону, схватив его за шиворот. Фиоклит побагровел от ярости. Даже сам король никогда не смел с ним так поступать. Он стукнул палкой по полу и гневно прошептал:
-- Ах ты гад... Получил от Эдвура орден и зазнался? Сейчас я тебе устрою! -- Шут спешно засеменил за тем, кого по ошибке считал коадьютором Ламинье, выставив вперед свой деревянный "скипетр".
Король услышал приближающиеся шаги и равнодушно обернулся.
-- Коадьютор, это вы?
Крокодил слегка кивнул челюстью.
-- У нас тут произошли чудовищные события. После бала все вам расскажу, -- Эдвур говорил медленно и выглядел крайне удрученным.
"Никаких разговоров. Только один удар... Один-единственный удар!". Робин пощупал кончиками пальцев теплую, насыщенную ядом сталь. И почти в тот момент, когда он уже хотел сделать решающий шаг, чтобы вонзить лезвие под сердце жертвы, -- именно в этот благословенный и проклятый момент озорной шут подкрался сзади, подцепил палкой маску и рванул ее вверх...
Голова крокодила несколько раз кувыркнулась в воздухе и отлетела чуть ли не в самый угол танцевального зала...
Они стояли лицом к лицу, изумленно смотря друг другу в глаза... Эдвур резко отпрянул в сторону.
-- Кто вы такой?!
Робин от неожиданности выронил нож. Сталь, так и не испившая жертвенной крови, звякнула о паркет.
-- Кто вас сюда пропустил?! Эй, стража! Взять! Немедленно!!
Музыка резко затормозила, заскрипев по воздуху, и смолкла. Танцующие пары замерли, отовсюду набежали солдаты. Когда англичанина схватили со всех сторон, он вдруг громко закричал:
-- Проклятые мракобесы! Ваш мир все рано погибнет! Все вы погибнете! Будьте вы прокляты! -- он даже не пытался вырываться из плена цепких рук и с гордым презрением смотрел на окружающих.
Гости стали недоуменно восклицать:
-- Предвечная Тьма, да это же солнцепоклонник! Как он сюда попал?!
-- Еретик в самом центре Анвендуса! Ужас! Ужас!
-- Какое осквернение праздника!
-- Смерть этому негодяю!
По приказу короля англичанина убили тут же. И на месте, где только что кружились танцевальные пары, где легкий перестук женских каблуков сменялся неуклюжей поступью их кавалеров, образовалась большая лужа крови...
-- Почему на нем была маска Ламинье? -- спросил король. -- Где сам коадьютор?! Найти немедленно!
Даур Альтинор, наблюдавший происходящее со стороны, почувствовал, как его ногти впиваются в ладони. Его гневный взгляд наткнулся на беззаботно слоняющегося Фиоклита и, если бы гнев был способен убивать, от шута бы не осталось и пепла. Герцог был шокирован не столько собственной яростью, сколько недоумением: в его грандиозные космополитические планы вторглось какое-то... существо. То, что и человеком-то нельзя назвать. Маленький ничтожный зверек! Как соринка в глазу, на которую даже и внимание обращать зазорно. Шут ходил как ни в чем не бывало, помахивая своей идиотской палкой, и даже не подозревал, что в перспективах дальнейшего развития человеческой истории, предначертанной герцогом Альтинором, он уже покойник.
В тронный зал, запыхавшись, прибежал один солдат.
-- Ваше величество! Коадьютор Ламинье найден мертвым около лестницы. Этот еретик убил его, чтобы завладеть его маской и проникнуть к вам... Какие будут указания?
Король достал платок, который ему лично вышила кружевами Жоанна, вытер им вспотевшее лицо и тихо прошептал:
-- Нынче не праздник, а настоящее сумасшествие...
Жерас уже видел огни великого Нанта, которые вкраплялись во вселенскую темноту маленькими желтоватыми точками. Мрак, замаранный пятнами бледного света, терял свой монолит и превращался в мозаику всеразличных красок, будто на черном полотне мироздания некий могущественный художник незримой рукой начинал рисовать нечто похожее на жизнь. Правая рука Жераса сжимала обнаженный меч, изредка срубая им сухие ветки. Свист каленой стали был сейчас самым приятным для него звуком. Он уже воображал себе, как эта самая сталь оставит свою роспись на теле герцога Альтинора. Он уже видел его тело, исполосованное множеством тяжелых ран, видел его глаза исполненные ужасом и внезапной пустотой, видел салют кровяных капель, данный в честь грандиозного торжества справедливости.
-- Проклятый Альтинор! Скорее небо упадет на землю, чем ты останешься жив после встречи со мной! Тебе уже ничего не поможет! Ни твой лживый язык, ни твой изворотливый ум!
Меч еще раз резанул сонную пустоту, и та жалобно застонала. Стена города уже создавала разимый контраст бескомпромиссной тьме мироздания...
Король Эдвур снова надел маску белого медведя. Сам не знал -- для чего. Скорее, просто хотел скрыть от окружающих свой надломленный дух, который отпечатался на его лице бледными бесцветными красками преждевременной старости. Он ходил по просторным залам Анвендуса, словно по тесным и невзрачным тюремным камерам. Вместо людей он видел призраки в звериных масках, подчеркивающих суть их смердящей души. Он не чувствовал ни пола под онемевшими ногами ни собственного тела.
-- Ваше величество! -- он даже не узнал голоса собственного слуги, окликнувшего его сзади.
Король нехотя обернулся и увидел своего преданного, вечно чем-то напуганного Жозефа.
-- Ваше величество, там какая-то старуха, страшная как смерть, просит, чтобы вы ее приняли...
-- Что еще за старуха?
-- Понятия не имею. Скажу только одно, когда я ее увидел, меня чуть не вывернуло. Пугало и то выглядит симпатичнее...
-- Ну и гони ее в три шеи.
-- Пытался... Говорит, умру, но перед смертью хочу повидать самого короля. Во, настырная! Ведьма, наверное.
Эдвур хотел было уже махнуть рукой и пройти мимо, но потом подумал: в принципе, какая ему разница, в какую сторону идти, чем заниматься и с кем вообще разговаривать?
-- Где твоя ведьма?
-- У черного входа. Говорит, буду ждать хоть всю оставшуюся жизнь, пока сам король ко мне не выйдет. -- Жозеф говорил сбивчивым от волнения, заискивающим тоном, пытаясь всячески угодить его величеству.
-- Ладно, идем.
Перед взором короля предстала старуха омерзительной внешности, скрюченная в три погибели и вся изрезанная глубокими морщинами, похожими на рубцы, словно ее тело было некогда рассечено на множество мелких кусочков и потом вновь склеенных друг с другом. На лице росли отвратительные бородавки с торчащими из них волосами. На маскараде это лицо наверняка приняли бы за одиозную маску некого чудища. От старухи шла неприятная вонь. Об одежде лучше вообще молчать. Она была, наверное, подобрана с какой-то помойки.
-- Что вам угодно... сударыня? -- на последнем слове король споткнулся.
-- Ты король Эдвур? -- голос Ниды оказался не менее мерзок, чем ее внешность.
Эдвур приподнял маску медведя.
-- Я самый. Может, сбегать показать вам свои документы?
-- Ладно, верю... -- старуха снисходительно махнула костлявой рукой, на которой омертвелая плоть болталась как сморщенная тряпка. -- Вот что я хочу сказать тебе, Эдвур. Я пришла отомстить герцогу Альтинору. Я его любовница, которую он сильно обидел.
Король не выдержал и расхохотался. Даже Жозеф покраснел от приступа смеха.
-- Жаль мы не взяли сюда Фиоклита, ваше величество, пусть бы он поучился, как надо смешить людей.
-- Не вижу здесь ничего веселого, Эдвур. -- Старуха общалась с королем тем же панибратским тоном, что и его шут. Для ее возраста никаких титулов на земле уже не существовало. -- Речь пойдет о вашем сыне Жерасе...