— Очки вполне могли отблеск дать, заметный утром с дороги, даже зеркало машины вообще-то могло дать отблеск, какого чёрта вообще мы здесь делаем… И этот блеск за блеск стекла бинокля или стереотрубы вполне можно было принять… И палка ещё эта… — пробормотал Андрей и медленно поднялся на одно колено. Хотя он догадывался, зачем комбат мог послать в кишлак людей лейтенанта Мереддурдыева. Мелко дрожали пальцы, сразу дала знать о себе нажитая здесь желудочная язва. Поморщившись, он схватился рукой за живот.
— Хабибулин, догони этого мужика, притащи сюда. Живей, бегом!
Хабибулин нехотя поднялся и зашагал к повороту.
— Бегом, я сказал! — рявкнул на него ефрейтор.
Тот с трудом побежал, скорее быстро пошёл. Из люка БМП-2 показалась голова механика-водителя Петухова.
— Чего палишь, Андрюха? — спросил он.
— Да чёрт его знает. Тренируюсь…
— А, ну-ну. Закурить дай… Бойца-то своего куда заслал?
— Пусть побегает, ему полезно…
— Слушай! А чего ты его вечно заставляешь в каске ходить? Он в ней чуть ли не спит…
— Сейчас он без каски.
— Ну вообще…
— Ничего, целее будет. Лови… — нехотя ответил Андрей и кинул мехводу пачку сигарет «Chesterfield».
Она попала тому прямо в лоб, под передней подушкой шлема, сдвинутого на затылок.
Петухов в ответ погрозил из люка кулаком. Тем временем из БМП-2 вылез круглолицый и румяный как всегда младший сержант Лаас, оператор-наводчик, а следом из своего люка появился худенький сержант Гасымов, гитарист-самоучка. Он был из Баку. Сейчас его зрачки были расширены, почти закрыв жёлтую радужку глаз — он явно что-то принял из наркотиков. Младший сержант голубоглазый Лаас был из Кивиыли. Там он окончил среднюю школу, учился на шофера-крановщика. И тот, и другой говорили по-русски с сильным акцентом, но каждый на свой лад. Гасымов ходил последнее время злой как собака. Недавно он получил письмо от отца, откуда узнал, что его торговый институт в Баку, где он учился до армии — разогнали. К нему долго подбиралась какая-то комиссия из Москвы, и наконец, что-то там нашла и институт закрыли. Из прежних рассказов Гасымова можно было понять почему: за каждую сессию студенты платили кругленькую сумму, чем меньше знаний тем более кругленькую сумму…
— Зачем голову ломать, если папа деньги платит, э-э? — удивлялся Гасымов, когда ему говорили почти открытым текстом, что он ничего не будет в конце концов знать, и закончит институт полным болваном. А ещё любил он рассказывать, что если поступает к ним «русская баба», то никакие деньги ей не помогут поступить — только через постель. Учатся потом также через постель. Он так надоел всем этими пошлыми подробностями, и так сильно обижался, когда его не слушали, что чеченец Магомедов, теперь командор отделения во второй роте, однажды выбил ему золотую коронку переднего зуба. Теперь Гасымов носил её в платке, в прикладе АКМС, вместо потерянного пенала. В принципе никто так и не мог понять, почему Гасымов оказался здесь, в Афганистане. Либо он врал, что у него богатый отец, что скорее всего и было, либо он попал в Афган по ошибке военкоматовского офицера, который должен был приписать его к какой-нибудь Подмосковной части, что уже было вообще из области фантастики. Эстонец Лаас, добродушный парень, тоже был сейчас угрюм и мрачен. Он попал в роту Алёшина после того как получил орден Красной Звезды за бои на Саланге с отрядами Ахмад Шах Масуда, атаковавшими бензовозы в прошлом году. Как говорили, врали, наверное, он остался один на каком-то посту на вершине, прикрывающем дорогу Кабул-Саланг. Сам он никогда об этом не рассказывал. Через военные комиссариаты Эстонской ССР на войну попало призывников немного, чуть больше полутора тысяч, при том, что этнических эстонцев среди них было не более семисот человек, так что Лаас был уникум для Афганистана вообще и для мотопехоты в частности. Его друг по школе Харри Вяли был тяжело ранен в голову из миномёта в мае этого года. Сначала его поместили в Кабульский госпиталь, где осколки были удалены. Затем его перевели в Ташкентский госпиталь. Известие о ранении сына родители получили в июне, отец успел застать сына в живых в Ташкенте. Мать прилететь не смогла — не было билетов на самолёт. Родители надеялись на выздоровление сына и собирались перевезти его в Ленинград, но ослабленный организм не перенёс воспаления легких. Обычно эстонцы были водителями, радиотелефонистами, пекарями, редко разведчиками спецназа, но был и замкомеска эстонец майор Олев Яассон из Антсла. Его истребитель МиГ-21Р при охоте и уничтожении караванов из Пакистана, выполняя боевой заход на цель, попал под ответный огонь из ДШК и, не выходя из пикирования, врезался в скалы. В прошлом году друг по учебке Тойво Янисмяги — заместитель командира БМП умер от сердечной недостаточности в адской жаре — типичная смерть для северных парней тут. Вообще, в сегодняшнем составе отделение Гасымова было всего неделю.