БМП-2 рычал на холостых, заполняя узкую улочку от стены до стены удушливыми сизыми выхлопами.
— Эй! Петухов, да выключи ты свою вонючку, — крикнул Лаас.
— Если заглушу, то потом хрен заведём, ответил механик-водитель, — вольтметр ерунду какую-то показывает, как бы аккумуляторы не сели…
На машине в контейнере, в десантном отделении были установлены две стартерные последовательно соединённые кислотные аккумуляторные батареи 6СТ-140Р — напряжение каждой батареи 12 Вольт, ёмкость 140 ампер/часов, и будучи утром в порядке, разрядится они никак не могли.
— Если не заведётся, будешь отвечать за срыв операции. Понял? Глуши тебе говорят! — спокойно сказал Лаас, не поддаваясь на шуточный обман.
— А что это за операция-то такая, непонятно мне. Что это мы собственно здесь потеряли? Тут, небось, и тощего барана не отыщешь…
В разговор вмешался Гасымов.
— Петухов, э-э, не воняй. Полкаш лейтёхе приказ давал? Давал. Мне тоже говорил. Тебе нет. Ты трепло… — сказал он.
— Сам ты трепло!
Гасымов бросился к БТР. Люк над мехводом захлопнулся. Гасымов злобно ударил прикладом по броне. Движок наконец замолчал. Синяя дымка начала потихоньку рассасываться. Лаас подошел к Андрею.
— Зачем стрелять-то было? — спросил он.
— Так, принял тут одного за духа. Нервы…
— Петухов с Талутем останутся здесь. А где Талуть со своим духом? — Гасымов покосился на вылезшего из люка мехвода, — где ещё один наш дозор?
— А где ж ему быть, наверное, кимарит где-нибудь в тени. Дозор стоп — Талуть на бок хлоп! Это как всегда! — сострил Петухов.
— Эти бойцы выспятся когда-нибудь насмерть, отрежу им духи наследство. И ты в оба смотри, если что, выезжай обратно задом и жди. Понял?
— А как заводить-то?
— Что значит как?
Лицо Петухова напряглось, завизжал стартёр. Двигатель молчал…
— Ну, что я говорил?
— Смотри у меня, не дай бог не заведётся когда надо! Шкуру спущу.
— Это ещё неизвестно, кто кому и что спустит! — пробурчал Петухов и опять скрылся в люке.
— Эй! — снова показалась его голова, после тонального вызова радиостанции боевой машины Р-123М, — тут Хабибулька на связи, говорит, что никак не найдёт мужика какого-то…
— Это я его послал к магазину, посмотреть, что там! — вмешался в разговор Андрей, — передай этому идиоту, чтобы шёл скорее сюда. Вот дурак-то!
— А вот и он — больной чёрт! — оглянувшись произнёс Лаас.
Из-за поворота появился второй дозор ефрейтор Талуть и рядовой Бегимбетов. От магазина вернулся и Хабибулин.
Не доходя до БТР, второй дозор остановился, и Талуть развел руками, хлопая длинным рыжими ресницами:
— Духов нету нигде! А что за стрельба?
Хабибулин тоже вопросительно посмотрел на Андрея и произнёс загадочно:.
— Там на углу то ли склад, то ли магазин, в общем, помещение с товаром. В окно видно, что там аккуратно стоят магнитофоны, лежат в ярких упаковках джинсы и батники, возвышаются рулоны ковров. А мужик в чалме куда-то пропал…
— Тьфу ты, — плюнул Лаас.
— Пошли, пошарим по домам чего цепного и в магазин этот зайдём, э-э! — сказал Гасымов, — да, Петух, э-э, закрой брезентом номера на бронике, обязательно…
— Я не пойду! — сказал неожиданно Андрей и полез на БМП, — население разбежалось, магазины закрыты, а там, наверно, мины…
Лейтенант Мереддурдыев хоть и был прозван «Вонючкой» за запах, словно от барана пахло, был стреляный воробей, и преподал много нужных уроков Андрею в частности, как в случаем с минами-ловушками: советским бойцам из разорённой предателями страны, дарили или они находили на операциях заминированные магнитофоны и другие предметы. Говорил-говорил лейтенант — не берите! Нет — брали! При проверке 1-й роты, пришедшей с боевого задания, обнаружился двухкассетный японский магнитофон Panasonic. Чей? Никто и не сознаётся! Отнёс его лейтенант в сторонку, вынул «Стечкин» и выстрелил по магнитофону, а тот возьми и взорвись! После этого любителей подобной душманскую аудиотехнику поубавилось…