Перед началом атаки полковнику Рару снова было предложено сдаться, гарантируя безопасность и свободу. Полковник Рар, оценивая очевидную слабость и неумелую импровизацию действий малочисленных отрядов Демидова и, получив личные уверения полковника Рябцева о присылке двух броневиков для деблокады училища, заявил в ответ, что юнкера умрут, но не сдадутся…
После провала переговоров, рабочие и солдаты по команде своих выбранных командиров поднялись из окопов и короткими перебежками пошли в атаку на кадетские корпуса и военное училище, а работницы — красные санитарки, начали собирать раненых и мёртвых, поскольку умело расположенные офицерами пулемёты на чердаках и в окнах зданий открыли убийственный огонь. Когда по группам рабочих и солдат, остановившимся в 150–200 метрах от оград и стен училища, ударили трофейные австрийские 90-миллиметровые бомбомёты типа Minenwerfer M 14, и в страшном грохоте в разные стороны полетели оторванные руки, ноги, части внутренностей и обломки оружия, среди никогда не бывавших под огнём на фронте рабочих и солдат возникла страшная паника, и они в беспорядке отступили за свои баррикады и в окопы, падая под пулями, бросая винтовки. Набережная огласилась криками боли, отчаяния и ужаса. 17 убитых и 45 раненых, в том числе тяжело, заставили прекратить попытки штурма до того, как будут найдены прицелы и станет возможной прицельная стрельба по пулемётам и окнам.
Неудача в Лефортово была компенсирована крупным успехом в другом месте: занятие и взятие под охрану красногвардейцами Симоновских пороховых складов, где имелось 200 миллионов единиц различных боеприпасов, прекращение отпуска оттуда боеприпасов частям комитета думы и офицерским отрядам по поддельным накладным и требованиям. Это событие само по себе уже могло решить исход начинающегося сражения. Кроме того, снаряды и патроны Мыза-Раевского склада из Малых Мытищ прибыли в Москву вместе с отрядом рабочих через Ярославский вокзал, сразу изменив баланс сил в сражении за телефонную станцию и боях за Красные ворота на севере города.
Кварталы между Тверской, Никитской улицами и Тверским бульваром после полудня были заняты красными эсеровскими отрядами и солдатами 55-го полка. На колокольне англиканской церкви апостола Андрея в Большом Чернышёвском переулке эсеры установили пулемёт для обстрела площади Никитских ворот. Они начали успешный обстрел проходящих к Никитским воротам от Арбата офицерско-юнкерских дозоров, отрядов, идущих для смены бойцов, уже двое суток находящихся в бою, групп добровольцев, доставляющих продовольствие и боеприпасы, выносящих и перевозящих раненых. Попал несколько раз на бульваре под обстрел и протоиерей Добронравов, духовно окормляющий юнкеров на позициях и в лазарете Александровского училища. Не то, чтобы московские эсеры, как большевики, были за безусловное обобществление средств производства и денег — за национализацию заводов и банков, железных дорог и нефтепромыслов. Просто левые эсеры — социал-революционеры из бедных слоёв населения, тоже видели зло в бесконтрольном использовании отдельными лицами источников денег для построения системы личной власти над народом. Просто они понимали, что, если сейчас не остановить наёмные офицерско-юнкерские отряды Корнилова и Алексеева, то любое Учредительное собрание великороссов по выбору новой системы власти закончится как при выборе в цари боярина Романова и его отца митрополита Филарета с помощью польской армии и наёмников из ополчения купца Минина и князя Пожарского. Сейчас же это будет диктатор или новый царь — Лавр I или Михаил I какой-нибудь.
Поэтому эсеровские патриоты, прекрасно зная историю своей страны, зная ничтожную цену всем демократическим процедурам богачей всех времён и народов, не желали допускать установление военной диктатуры Алексеева или Корнилова для проведения ими Учредительного собрания, именно поэтому их прекрасно подготовленные военные отряды и их представители в полковых комитетах гарнизона выступили и против студентов-белогвардейцев, и против офицерских отрядов Трескина и Дорофеева, и против юнкерских сил эсеровского комитета городского главы Руднева и полковника Рябцева, представляющих эсеров из богатых слоёв населения — правых эсеров.
После зачистки кварталов вдоль Тверской улицы вплоть до Никитской, дом градоуправления на Тверском бульваре оказался в окружении. Это был проклятый дом, ненавистный всем простым людям Москвы — именно в нём двенадцать лет назад героем-эсером Куликовским был наконец-то убит при проведении террористического акта кровавой палач граф Шувалов, назначенец Столыпина — московский градоначальник, устроивший кровавые репрессии против московских рабочих в 1905 году. Здесь же располагался комиссариат милиции Московского градоначальства и уголовно-розыскная милиция.