Кому достанутся теперь богатства России и этих богачей?
Было из-за чего офицерам и генералам бывшей императорской, бывшей демократической, а теперь фактически частной наёмной армии Алексеева пускать в ход пушки и бомбомёты на улицах Москвы и Питера, и револьверы в кулуарах, даже если бы международные капиталисты не финансировали свою борьбу с российским пролетариатом и его партиями! Было для чего собираться 30 тысячам офицеров с семьями со всей бывшей Российской империи в Новочеркасске под руководством Алексеева, свозить туда эшелоны с оружием и боеприпасами!
В Москве же, одновременно с разгромом юнкеров и офицеров во Владимирском пехотном училище, солдаты 55-го запасного полка подпоручика Азарха и красногвардейцы Сокольников выбивались из сил, чтобы захватить телефонную станцию в Милютинском переулке и лишить телефонной связи отряды Рябцева и Трескина. Огромное неоготическое девятиэтажное здание с подвалом — 75-метровой высоты с железобетонным каркасом, самое высокое гражданское здание в Москве, построенное шведами, являло собой настоящую крепость и оборонялось подполковником Невзоровым и его 250 офицерами и юнкерами 4-й школы прапорщиков — участниками побоища на Красной площади и штурма Кремля. Станцию защищали ещё 120 вольноопределяющихся из 1-го телеграфного запасного полка, 50 самокатчиков и милиционеры. В качестве заложников в подвале содержались взятые при захвате станции 15 беспартийных рабочих-красногвардейцев с Ярославского вокзала. Настоящая московская Бастилия…
Поперёк переулка у станции была возведена баррикада из кабельных барабанов и ящиков, натянута колючая проволока, входы завалены мешками с песком и забаррикадированы мебелью, и электрощитами. Четырехэтажный дом рядом и аптека тоже были приспособлены юнкерами к обороне. Пищевое довольствие было налажено хорошо: рестораторы и собственники богатых домов района присылали круги сыра, ящики иностранных консервов, шоколад, свежий хлеб. Снабжало гарнизон в Милютинском переулке продовольствием и «Офицерское экономическое общество», штаб которого находился на Знаменке. Но большие всего старались всё-таки гастрономические магазины и частные лица…
Недалеко на Лубянке был ресторан «Мартьяныч», и заведующий рестораном, сам убежденный черносотенец, приглашал подполковника и господ офицеров, а также господ юнкеров на бесплатные ресторанные обеды: мясной борщ с помпушками, рыбный суп с расстегаями, котлета по-киевски, салат Оливье с мясом, бефстроганов, кофе, бисквиты, пиво. Василию был знаком этот ресторан, и запомнился он ему, прежде всего, случаем, когда Василий, раздражённый саморекламой метрдотеля, попросил, чтобы посрамить хвастуна, подать ему бефстроганов Medium Rare. Василий считал это невозможным. Но, к великому его удивлению, шеф-повар «Мартьяныча» справился с непосильной задачей, видимо, погрузив нарезанное сырое мясо-вырезку в горячий соус Морнэ прямо в тарелку непосредственно перед подачей, отказавшись и от обжаривания и тушения вообще…
Телефонистки шведской станции Ericsson в Милютинском переулке выявляли телефоны красных, подслушивали телефонные переговоры, собирали разведсведения. Офицеры передавали по номерам красных ложные приказы, дезинформацию, вели агитацию. Узость Милютинского переулка не позволяла атакующим красным силам использовать артиллерию и пулемёты. Дальности стрельбы бомбомётов не хватало, чтобы подавить пулемётные точки на крыше шведской девятиэтажки с закрытых позиций из-за близлежащих домов. Кроме того, в здании находились красногвардейцы-заложники и почти 750 девушек-телефонисток, которым подполковник Невзоров запретил уходить домой, справедливо опасаясь, что они на работу до окончания боевых действий больше не придут. Возвышенное положение станции давало возможность засевшим на крыше юнкерам и офицерам обстреливать красные отряды на далёкое расстояние. Станция была базой офицеров и белогвардейцев для отправления в район Мясницкой и Красных ворот боевых партий и групп.
Трое суток и днём, и ночью в окрестностях станции вёлся обеими сторонами интенсивный оружейно-пулемётный огонь, слышный всему городу. Раненные и убитые с обеих сторон исчислялась десятками, но стрелковая подготовка юнкеров и офицеров, их лучшая вооруженность брала своё — потери рабочих и солдат были вдесятеро выше. Расход боеприпасов обеими сторонами был огромен. Когда подполковник Невзоров получил из Александровского военного училища очередную партию винтовочных патронов к винтовкам Мосина и пулемётам Максима, выяснилось, что Дорофеев ему прислал по большей части учебные патроны — вместо пуль пыжи.