Солдатам и рабочим удалось установить пулемёт и бомбометы на крыше недостроенного дома N20/2 на углу Боброва переулка и на колокольне церкви Святого Евпла, они смогли блокировать за счёт хорошего сектора обстрела комплекс зданий станции. Хождение по ресторанам господ офицеров закончилось, как и поставка им боеприпасов. За колокольню церкви разгорелась борьба, жестокий бой, переходящий в рукопашные схватки. Ожесточение было велико. После того, как вчера по Мясницкой подполковник Невзоров протащил солдата 255-го полка, привязанного к броневику, словно разыгрывая победу Ахилла над Гектором из «Илиады» Гомера, солдаты бросались на офицеров в штыки при любой возможности. Колокольня несколько за сутки переходила из рук в руки, но всё же осталась за рабочими и солдатами. Сразу после этого они заняли меблированные комнаты гостиницы «Родина» в доме N17. Ценой нескольких атак и гибелью своих товарищей, рабочие и солдаты вынудили юнкеров и офицеров расстрелять по ним остатки боеприпасов…
Температура в Москве в этот день была низкая — всего 1–2 градусов тепла. Периодически шёл дождь со снегом. Со стороны Лефортово, из Кремля, с Кудринской и Смоленской площади раздавались гулкие артиллерийские выстрелы, между артиллерией на Тверской и Арбате велась артиллерийская дуэль — в сером небе зловещим салютом лопались белые шапки шрапнельных разрывов. Связи у московской Бастилии с источником боеприпасов больше не было. Положение было безнадёжно. Вскоре замолчали пулемёты Невзорова. Потом и огонь винтовок сделался реже. В сумерках 200 юнкеров и офицеров, бросив раненых, пленных, бомбомёты и пулемёты, оставили телефонную станцию и отступили на Лубянку, занятую юнкерами 2-й школы прапорщиков. Невзоров действовал в данном деле по своему усмотрению, вне связи с желаниями полковника Рябцева, и, тем более, без учёта общего плана антибольшевистского восстания, которого, впрочем и не существовало изначально. Московская Бастилия пала…
Пулемёты на стенах Китай-города пресекли попытки солдат и рабочих после занятия телефонной станции с ходу захватить на Лубянке дом N 2 страхового общества «России». Основные владельцы общества «России» были олигархи Вышнеградский, Гучков, Каменка и Нобель. Они заблаговременно перевели средства «России» во Францию, финансируя с их помощью сейчас отряды и террористические группы Алексеева и Корнилова. Естественно, что дом «России» на Лубянке защищался юнкерами и офицерами не менее яростно, чем телефонная станция или штаб округа на Пречистинке…
Во второй половине дня 29 октября в Каширу прибыл ещё один эшелон с двумя сотнями казаков и артиллерийской батареей из Новочеркасска в качестве пополнения для московского эсеровского комитета Руднева и Рябцева. Но, узнав по железнодорожному телеграфу о разгроме лейб-гвардейцами вооружённого восстания эсеровского комитета в Питере и о военном путче там офицерских отрядов Корнилова и Алексеева, казачий полковой комитет решил не воевать на стороне офицерских организаций против правительства Ленина, назначенного II-м Всероссийским съездом Советов. Выгружаться из эшелона донские казаки даже не стали, а потребовали у железнодорожных чиновников везти их обратно на Дон…
В 820 километрах северо-западнее Каширы, но в единой взаимосвязи с событиями в Москве и Питере, другие казаки, на этот раз под командованием генерала Краснова при участии диктатора Керенского — бывшего министра-председателя Временного правительства, а также отряд юнкеров и офицеров эсера Савинкова численностью 1000 штыков при трёх артиллерийских батареях и поддержке бронепоезда, вошли в Царское село, до этого со зверской жестокостью убив, после средневековых истязаний и пыток, 25 рабочих и матросов — большевиков, анархистов и левых эсеров. Кого представляло это малочисленное и разношёрстное войско генерала Краснова и бывшего боевика-террориста Савинкова вкупе с бывшим министром-председателем Керенским? Почему командующий Северным фронтом, прославленный в боях генерал от инфантерии Черемисов, сам когда-то юнкер московского Алексеевского училища в Лефортово, сражающегося сейчас против солдат и рабочих, не дал диктатору Керенскому войска для восстановления своей власти над Россией? Десять миллионов рублей председателя Госбанка Шипова на командующего фронтом генерала от инфантерии Черемисова впечатление произвели обратное — командующий фронтом сообщил Керенскому, что, если бывший диктатор немедленно не уедет из штаба фронта во Пскове, его запросто могут застрелить солдаты в качестве самосуда. Деньги у Керенского согласились взять только генерал Краснов и 700 казаков с Дона и из Уссурийского края. Эти казаки были из числа последователей генерала Корнилова, и Керенского ненавидели, но деньги есть деньги!