Вызванный с Арбатской площади броневик Austin занял позицию на Малом Чернышёвском переулке. Передвигаясь от Храма Воскресения Словущего на Успенском Вражке до особняка Сибирякова, броневик не позволял доставить эсерам и солдатам в базилике боеприпасы и пополнение со стороны баррикад, перегораживающих выезды на Тверскую улицу у Моссовета.
Хорошо отдохнувшим после двух дней боевой работы отрядом юнкеров, численностью в 21 человек под командование неугомонного прапорщика лейб-гвардии Литовского полка Пелёнкина, ценой ранения двух юнкеров, удалось быстро занять промежуточную позицию — колокольню церкви Вознесения и установить на ней пулемёт. Погасив с его помощью огонь эсеровского пулемёта на англиканской базилике, они заняли там дом капеллана и дали возможность приступить к зачистке улицы. Будучи блокированными и лишённые снабжения патронами, эсеры и солдаты на колокольне пустили в ход гранаты, бросая их вниз по лестнице внутри башни навстречу атакующим. Убив таким образом двоих юнкеров и ударника, и контузив вдвое большее их число, красные продолжали отстреливаться из револьверов. Наверху, на площадке колокола, находилась металлическая комната-сейф, где англо-шотландская диаспора Москвы и Юсупов хранили ценности, деньги, и в ней осаждённые устроили неприступную огневую точку, используя вентотверстия в бронированной двери как бойницы. Со стороны баррикады при выходе Большого Чернышёского переулка на Тверскую, красные силы постоянно делали попытки пробиться к базилике апостола Андрея…
Мелкие группы красногвардейцев меньшевика Курешёва, состоящие в основном из молодых и необстрелянных рабочих из Сущёвско-Марьинского района, воспользовались тем, что внимание Трескина был отвлечено боем за дом Гагарина в торце бульвара, заняли первую линию домов по нечётной стороне Никитской улицы от Никитского до Леонтьевского переулка. Они пытались помочь товарищам на колокольне базилики, но сами были атакованы ударниками и черносотенцами из домовых комитетов соседних домов. Фронтовики-алтайцы из батальона поручика Зотова, группами по трое-четверо, не пригибаясь и не мешкая, зная по своему фронтовому опыту, что в быстро двигающегося человека из винтовки попасть сложнее, чем в крадущегося, начали появляться из Малого Кисловского и Калашного переулков, стремительно пересекать Большую Никитскую улицу и врываться в многоэтажные дома Пенкиной, Голицыной, Кузнецова, Муромцева с квартирами, сдаваемыми в аренду, в дом-особняк паркетного фабриканта Панюшева. Задымлённость улицы играла атакующим на руку. Домовые комитеты из арендаторов — чиновники, отставные военные, преподаватели, торговцы и землевладельцы, дворяне и священники, вооружённые личным оружием, приняли активное участие в зачистке своих чердаков и пустующих квартир от рабочих-красногвардейцев. Ударники умоляли их не мешать им, но ликующая общественность желала принять участие в безнаказанных убийствах. Юнкера в это время вели огонь из винтовок по чердачным окнам и дверям подъездов, где укрывались рабочие. Со стороны маленького, неказистого, но древнего, времён первого русского царя Ивана Грозного монастыря великомученика Никиты Готского на пересечении Большой Никитской и Большого Кисловского переулка, где когда-то солили огурцы и квашеную капусту Ивану Грозному, атаку ударников поддерживала 37-миллиметровая пушка прапорщика Петрова из 217-го пехотного запасного полка. Однако, не имея никаких серьёзных целей, сделав несколько выстрелов по фасадам, пушка умолкла…