Глава 22
Перемирие непримиримых
Спустя три дня после разгона лейб-гвардией и матросами Временного правительства, на третий день боёв в Москве и после начала боёв в Петрограде, 29 октября 1917 года, Комитет железнодорожников «Викжель», ведающий всеми железнодорожными перевозками, объявил забастовку и стал угрожать блокировкой железных дорог по всей России с целью заставить правительство Ленина приступить к переговорам с восставшими комитетами эсеров в Москве, Питере и ряде других городов. Железнодорожные чиновники требовали, чтобы председатель Моссовета и одновременно министр экономики и торговли Ногин, его заместитель Рыков, состоящий при Моссовете в Военно-революционном комитете, его члены Смирнов, Мухалов, Усиевич, Ломов и кандидаты Аросьев, Мосолов, Рыков, Будзинский незамедлительно прекратили боевые действия в Москве, и провели встречу с полковником Рябцевым, главой Мосгордумы Рудневым и эсером Гельфготом. Высокопоставленные железнодорожники, сидя в Питере, не понимали, что ни Ногин, ни Усиевич, как не имели контроля над партизанскими отрядами Красной гвардии в Москве, над отрядами рабочих, ротами запасных полков гарнизона, и тем более над прибывающими из других городов отрядами рабочих и солдат, группами дезертиров и демобилизованных с вокализов, так и не имеют этого контроля до сих пор…
Два дня назад, в начале сражения за Москву, никто из командиров партизанских красногвардейских отрядов и полковых комитетов даже не воспринимал Моссовет и его военный комитет за свой командный центр по причине его смешанного состава — Моссовет, получивший всю властью городе после свержения Временного правительства, хотя и возглавлялся большевиком Ногиным, но из 700 членов имел большевиков только треть, то есть большевистским он не был. В Моссовете было 230 социал-демократов большевиков, 220 социал-демократов меньшевиков, 132 эсера, 63 представителя разных других партий, 54 беспартийных.
С момента свержения царя решения Моссовета носили соглашательский вид — ни да, ни против требований рабочих, уступки капиталистам и торговцам в расширении спекуляции и разрухи — ни два, ни полтора, ни рыба, ни мясо… Треть Моссовета составляли эсеры, те самые, комитет которых сейчас устроил Москве побоище под руководством эсеров Рябцева, Руднева и Гельфгота, при помощи присоединившихся к ним сил военщины. Сама блокировка эсеров с военщиной Алексеева и Корнилова ставила эсеров вне революционной этики предыдущих десятилетий их героической борьбы с диктатурой самодержавия, капиталистов и генералов. Как было простому народу не отшатнуться от Моссовета? Поэтому в первые дни сражения никто с охотой и не шёл на Тверскую улицу охранять депутатов Моссовета в доме губернатора и его военный комитет в гостинице «Дрезден».
Вчерашняя сдача полковнику Рябцеву и офицерско-юнкерским отрядам Кремля вообще дискредитировала Моссовет и его военный комитет в глазах красных партизан и солдат. Произошедшее в Кремле побоище окрасило деятельность Ногина и Усиевича в цвета предательства. Сражение в Питере, организованное эсеровский комитетом Полковникова тоже не добавляло веры во вменяемость эсеровских и генеральских переговорщиков. Со своей стороны, офицерско-юнкерские отряды Трескина, Ефимова и других командиров из военных союзов подконтрольных Алексееву и Корнилову, также не подчинялись приказам эсеровского комитета Рябцева и Руднева. Главные заказчики побоища в Москве — Вышнеградский, Каменка, Путилов, Нобель вообще не собирались договариваться ни с кем — их устраивал только захват власти военными для поддержания ранее существования режима ограбления народа. Они хотели и дальше качать грозненской нефтью, спекулировать донецким углём, донской пшеницей, наживаться на военных закупках, на военных займах. Их имущество, семьи, состояния были уже давно за границей, а Россия для них была не любимой Родиной, а только грязным заводом с рабами по производству прибылей, где генералы были надсмотрщиками, надзирателями и палачами. Поэтому требование железнодорожников о заключении мира было практически невыполнимым. Однако переговоры всё же начались…