Требование комитета железнодорожных чиновников о начале переговоров проигнорировать было невозможно — в случае отказа одной из сторон от переговоров, железнодорожники угрожали пропустить в Москву войска другой стороны, а их заблокировать — военному комитету Думы и военному комитету Моссовета предстояло договориться о том, чтобы в 12 часов ночи 29-го на сутки прекратить боевые действия в Москве. Логика вспыхнувшего пожара ожесточённой гражданской войны требовала хотя бы небольшого перемирия для осмысления, осознания происходящего и приведения в порядок организационных структур. Воюющие стороны надеялись затяжкой времени добиться решительного усиления за счёт подход к Москве своих подкреплений. Генерального штаба полковник Рябцев находился в Лефортове, был блокирован там партизанами Демидова и лишён возможности руководить боевыми действиями, и даже давать сведения о себе. Рябцев ожидал подхода юнкеров Тверского военного училища и надеялся на стойкость юнкеров и кадетов в огромном дворе в Лефортово. Когда на короткое время восстановилась телефонная связь, он согласовал с Рудневым начало переговоров.
Местом переговоров согласительной комиссии был назначен царский павильон Николаевской железной дороги, где размещался центр управления железнодорожным узлом, районный Ревком и Райком большевиков. Комиссия заседала всю ночь, определяя и документально закрепляя нейтральную линию фронта сторон и обсуждая политически ультиматум железнодорожников, совсем не понявший суть происходящего. Чиновники от железной дороги проспали не только гибель в разрухе железных дорог империи и имперской экономики вообще, и крах русской армии по этой причине, не только гибель демократической республики из-за непомерной жадности воров и коррупционеров всех мастей и уровней, но проспали и всеобщее восстание народа, потому что лейб-гвардия, казаки, запасные полки, матросы, красногвардейцы и рабочие и были народом, восставшим под страхом остаться зимой без хлеба и топлива, восставшим против власти капиталистов и их ставленника Керенского. Железнодорожное начальство, посчитав себя новым русским Господом Богом, потребовало и заставило представителей воюющих сторон, едва имеющих связь и власть над своими военными формированиями, согласиться и подписаться под требованием установления нейтральной зоны, полного прекращения огня, полного разоружения Красной и Белой гвардии, возвращении захваченного оружия, роспуска военных комитетов Мосгордумы и Моссовета, привлечения виновных к суду, подчинение всего гарнизона командующему округа Рябцеву, организации общего демократического органа управления городом.
Моссовет не имел никакой власти над красногвардейскими партизанскими отрядами из других городов, он не имела власти над частями московского гарнизона, над командами дезертиров и демобилизованных, присоединившихся к рабочим, над матросами «Авроры», прибывшими по приказу российского военно-морского комитета народных комиссаров. Мосгордума в свою очередь не имела власти над офицерско-юнкерскими отрядами «Союза георгиевских кавалеров», «Офицерского экономического союза», «Союза бежавших из плена», «Белого креста», не имела власти над командами офицеров и ударников по охране военнопленных и складов, власти над отрядами офицеров, оставивших свои части и прибывших из других городов для участия в боях. Эти офицеры считали Мосгордуму и эсера Рябцева виновниками в либеральном потакании и заигрывании с простым народом с момент отречения царя, виновниками в отсутствии порядка в стране, в развале армии, как будто расстрелами рабочих и поркой крестьян можно было оживить умершие паровозы, изготовить современное оружие и боеприпасы для разгромленной армии, уговорить капиталистов не быть жадными спекулянтами. Другие условия перемирия вообще были абсурдными…