— Тебе хорошо философствовать стихами, ты в институте в рок-группе поёшь, ты чистый… А я весь грязный, липкий! С меня, наверное, в прихожей в гостях капать будет. Вот позор то…
— Ничего, перетерпишь неудобство и позор. В армии, что ли, не служил?
— Ну, не служил…
— Да я и без тебя знаю, что долг Родине ты не отдал.
— Всё-то ты знаешь! Но я же не виноват, что из нашего института не берут в армию. Тем более, что ты же сам говорил, что Родина — это прежде всего люди, а отдавать долг людям типа этого пузатого водителя «Волги», что меня чуть не сбил, и ещё потом с дубинкой вылез вместо извинений, что-то не хочется! — обиженным тоном, которого не было даже при падении в лужу, ответил Олег, — я же не нарочно откосил от армии, специально глаза косо не ставил на комиссии, просто военная кафедра в нашем институте есть, а у тебя нет!
Не все возвращались из армии назад живыми и здоровыми. Могли парни оказаться в горячей точке, на границе, в Чернобыле, в Афганистане, в очень тяжёлом климате, мог произойти несчастный случай, убийство, доведение до самоубийства, но сила морального убеждения и социалистическо-коммунистического реализма была такой силы, что всех, кто не прошёл службу в армии, простые советские считали изгоями, людьми самого низкого сорта. На парней, отказавшихся служить по религиозным и политическим мотивам, в деревенской местности сам собой приклеивался ярлык ненормальности.
— Кто в армии не служил — тот не мужчина! — говорили в деревнях, станицах, но не в аулах и кишлаках.
В городе уклонистам от позора и поругания затеряться было проще, но комсомольские ячейки предавали огласке фамилии призывников, писавших в военном комиссариате заявление с отказом или с просьбой отсрочки от армии по религии или политики.
По закону 1967 года — ровеснику Дениса — защита отечества была священным долгом, и все мужчины — граждане Союза, независимо от расы, национальности, веры, образования, социальной деятельности и размера имущества обязаны были служить в армии, но…
Большего всего отказников было по религии, поскольку иные политические взгляды было доказать и опасно для карьеры после армии. В прошлом году, когда Алёшин вернулся из армии, а его брат Андрей попал служить в Афганистан, комиссия по правам человека ООН — щупальца-манипуляторы владельцев мировых денег — вынесла решение — признать за отказниками от армии в Союзе ССР законное право на проявление свободы мысли, совести и религии, и это вмешательство в уже в законодательную сферу советского государства была благосклонно встречена коммунистической контрреволюционной элитой, занимающейся разрушением Советской армии в частности. Особенно Алёшина поразила идея декларации ООН о праве проявления свободы мысли и совести у новобранца или призывников Союза…
Баптистов в армию и так не брали. Чтобы закосить как баптист нужно было посещать религиозные служения, доказывая истинную причастность своей души к высшим духовным исканиям, в основе которых лежит главный постулат, выработанный древними пацифистами — душа — это главное оружие, с которым нужно приходить в этот мир и сражаться со злом, а автомат Калашникова и пистолет Макарова — это мираж…
Сыновья высоких начальников, переживших войну в тылу, в оккупации, не шли в армию из-за обучения в престижных институтах с военной кафедрой или по звонку родителя военным чинам — получая заветную отметку в воинском билете — статью из закона о воинской обязанности, предоставляющей отсрочку. Внушительная взятки тоже решали дело — взятки должны были получить три человека: военком, председатель врачебной комиссии и секретарь военкомата. Они сами придумывали причины: списать допризывника по состоянию здоровья на основании статьи 36-ой Закона о воинской обязанности, либо по семейным обстоятельствам на основании 34-ой статьи, либо по статье 35-ой для продолжения образования. Многие богатые советские семьи обеспечивали для алиби в виде психиатрического заболевания юноши с помощью детских врачей из поликлиники по месту жительства — эпилепсия, разные типы неврозов и лунатизм, в воинском билете в специальной графе указывалось, по какой статье призывник получил отсрочку от армии. Это могло сказаться на карьере, но если связи есть — никакие нюансы не помешает кратному росту, будь чадо хоть «всадник без головы». По истечении срока отсрочки, снова нужно было прибыть в военкомат и выдвигать обоснованные причины своей новой отсрочки. Как правило, повторный визит заканчивался быстро и не требовал дотошной проверки, как в первый раз. После начала андроповско-устиновской войны в Афганистане и когда началась контрреволюционная перестройка взятки стали расти как на дрожжах, до 1000 американских долларов, и уклонение от армии приобретало массовый характер. Особенно массовым стало выдача за взятку ложного военного билета, согласно которому призывник уже прошёл все этапы службы в разных воинских частях на территории уже почти отделившихся от Союза ССР республик Прибалтики, Средней Азии и Закавказья. Проверить достоверность сведений в хаосе контрреволюционных реформ не представлялось возможным и это изобретение быстро пошло в массы торгашей, бандитов, кооператоров и советских миллионеров. Женитьба рождение двух малышей в течение срока отсрочки, или фиктивных браков с матерями-одиночками — стало одной из распространённых причин…