— Горбачёв и Ельцин совершенно распустили свою торговую мафию, решили ввести ещё и продуктовые карточки… — говорила она женщина в очках.
— За всю нашу историю это случилось в третий раз. А ведь было время, когда магазины буквально ломились от продуктов… — отвечала другая, с опаской косясь двух высоких и ловких молодых людей, вынырнувших из мрака бульвара. Внутри огромного магазина, где стояла начало очереди, раздваиваясь к мясному и молочному отделу, ярко горел чуть мерцающий свет длинных ртутных ламп белого свечения ЛБ и кое-где голубого дневного ЛД Смоленского или Полтавского завода.
— Чтобы купить пакет молока или кусок колбасы, можно простоять в очереди полдня, а то и весь день, — сказал Олег, — что тут вообще дают?
Здесь народ сосредоточено ждал, скорее всего, сосиски, гадая и обсуждая, куда же волшебным образом исчезло бесконечное советское масло, пропало в волшебном космосе молоко, кефир, яйца, сахар, соления, нескончаемые марокканские апельсины и кубинские грейпфруты…
В 1945 году, когда родилась мать Алёшина, страна всё ещё приходила в себя после страшной и кровавой войны, изо всех сил старались достичь паритета с капиталистами, грозящими страдным ядерным орудием, но советские люди среди пепелищ и руин, среди бесконечных братских могил верили партии и её вождю Сталину, знали, что скоро всё наладится. Строилось жилье, засеивались поля, и настоящим достижением стала отмена проклятых продуктовых карточек. После трагической смерти вождя председатель Совмина Маленков разрешил увеличить приусадебные участки в пять раз, широко развивать кооперацию на селе с уходом от тотального партийного контроля времён войны. Налог на землю при этом снизился вдвое. Такие меры сталинской концепции гибкого сочетания крупного государственного и мелкого, гибкого кооперативного производства привели к тому, что рынки и магазины очень быстро заполнились продуктами. Появилось даже деликатесы, изыски: на прилавках появились доселе невиданные продукты питания, причём отечественного производства, пирамиды из консервных банок с камчатским крабом «Чатка», лотки с чёрной и красной икрой, но борьба Хрущева и Микояна с культом Сталина в 1956 году стала и борьбой с его экономическими представлениями и мнениями относительно пагубности чрезмерного партийного участия в экономике, пагубности передачи техники от государства колхозам, не имеющим сил её обновлять и модернизировать, что привело к развороту в сторону засилья государственного сектора, падению темпов роста производства продуктов питания и ссоры из-за этого с коммунистическим Китаем, лидер которого Мао Цзэдун придерживался сталинских идей. В западном мире было изобилие повседневных товаров, недостача денег у простого человека, а при социализме наоборот, поэтому Сталин небезосновательно считал, что система кооперации и артелей социализму была необходима как вспомогательный инструмент мелкотоварного производства. За эту концепцию, за желание начать вывод денег из обращения и замены их наделением людей необходимым безвозмездно при новом наращивании и модернизации производства, за попытку отстранить партию от руководства экономикой вождь и поплатился жизнью. До войны с гитлеризмом большую часть хлеба в стране выпекали частные, кооперативные, крестные хлебопекарни. После окончания коллективизации и индустриализации состоялось и обещанное советским правительством трёхкратное повышение жизненного уровня, благо наконец-то проявилось воочию. В Москве жизнь стала заметно дешевле, всего стало много: булки, масло, колбасы, крабы, чёрная и красная икра, паюсная и зернистая, мармелад, вино, папиросы, выставленные в огромных лотках и на прилавках, под свисающими колбасами и сосисками… От свиных и говяжьих туш вежливые мясники отрезали куски, указанные покупателями, в булочных в кульки сыпались из совков пригоршню отечественных конфет в пёстрых обёртках. Откуда что взялось? Частные хлебопекарни и кондитерские, кооперативы, артели, кустари и частники, приусадебные участки в сочетании с построенными в результате индустриализации государственными предприятиями и созданными коллективизацией гигантскими кооперативами-колхозами завалили советскую страну всевозможными продовольственными и промышленными товарами. Произошло то сталинское довоенное чудо сочетания государственного и кооперативного сектора социалистической экономики, чего не мог ранее добиться ленинский НЭП из-за отсутствия промышленной базы, когда любая благая коммерция заканчивалась банальной спекуляцией и воровством. Появилось как по волшебству всё: от сверкающих новизной легковых автомобилей до игл для примусов. Теперь уже не нужно было стоять в долгих очередях в спецмагазины или переплачивать за деликатесы на рынках, государственная торговля преобразилась по сравнению с периодом начала индустриализации кардинально. Всё это изобилие, конечно, стоило денег, и вся Москва с раннего утра до позднего вечера только и делала, что бурлила вокруг заказов, нарядов, зарплат, выбивания фондов, шабашек, артелей и кооперативов. Всюду через громкоговорители играла музыка, звучали песни из новых кинофильмов, прославляющих новую, свободную жизнь для простых людей: «Волга-Волга» и «Весёлые ребята». Пел голосом народного артиста Леонида Утёсова пастух Костя, ставший лучшим комедийным образом этого артиста Московского мюзик-холла: