Повсюду в парках, на бульварах, в скверах и площадях вечерам по выходным и праздникам, иногда и просто так, в парках, у театров, кинотеатров, около строек и на территориях заводов, играли оркестры московского гарнизона, милиции, пожарных и заводской самодеятельности, повсюду торговали мороженым, ситро, пивом, леденцами и баранками, слышался бодрый говор, пестрели плакаты госзаймов и добровольных обществ, краснели транспаранты и портреты вождей, вывешенные к первомайскому празднику международной солидарности трудящихся. Большие и малые портреты Ленина, Сталина, Калинина, Молотова, Ворошилова, Будённого, Тухачевского, Литвинова, Ежова и множества других руководителей коммунистической партии были везде. На театральной площади выстроен из дерева прокатный стан больше натуральной величины с надписью, выполненной лампочками — Блюминг. В палисаднике Большого театра был сооружён красный трактор «Сталинец-65» величиной с дом. Транспаранты и плакаты призывали ударным трудом закончить третью пятилетку досрочно к 1942 году, окончательно побороть малограмотность, сохранять социалистическую собственность, перестроить Москву и всю страну, поддерживать ударные методы передовиков. Третья пятилетка увеличить с четверти до трети ассигнования на оборону, главное внимание уделялось теперь не количественным показателям, а качеству. Сделать упор на увеличение выпуска легированных и высококачественных сталей, легких и цветных металлов, точного оборудования, принять серьёзные меры по развитию химической промышленности и химизации народного хозяйства, внедрению комплексной механизации, автоматизации производства. ЦК партии выдвинула задачу не останавливаться на сокращении отставания от ведущих промышленных стран в производстве промышленной продукции на душу населения, а догнать их. Ничто, казалось, не могло остановить молодую страну на пути к светлому будущему. Красный кумачёвый цвет и нежно-зелёный цвет распускающейся молодой зелени наполнили майский город. Надежда на счастье владели большинством, надежда на то, что самое страшное позади, что голод и вековая нужда преодолены, враги в основном обезврежены и преобразования ведут всех к созданию прекрасной страны мира, труда и благоденствия. Вот только ещё немного достроим, только добьём врагов и предателей…
Тот, кто и не мечтал до революции стать инженером, становился директором завода, тот, кто-то не мечтать стать даже прапорщиком, становился комбригом — время великих свершения и возможностей будоражило умы молодёжи и уже вполне взрослых людей. Революция, революционные преобразования продолжалась и, казалось, им не было конца!
Пионеры, марширующие в школьные кружки или играющие в футбол во дворах, родились уже после НЭПа, уже не видели живого Ленина, а только его мавзолее. Уже двенадцать лет, погибший от рук контрреволюции, как ежечасное напоминание о смертельной борьбе с врагами и опасностях, подстерегающих живых, Ленин, его тело и духовная сила, находились на Красной площади рядом с могилами верных сынов революции. Отец-основатель первого в мире рабоче-крестьянского государства, как бы советский Джордж Вашингтон, преждевременно ушедший из жизни из-за тяжелейшего ранения в шею после акта террора, лежал в скромном мавзолее в простом френче, не чета египетским пирамидам и золотым саркофагам, или усыпальнице Мавзола — царя древней Карии. Его мавзолей был сродни простому древнему кургану — захоронению вождя степняков или скандинавов, на вершине которого верная дружина справляла тризны и клялась в вечной памяти. Гранитная лестница со множеством площадок и поворотов, умело и со знанием дела вписанная в узкое пространство, вела в склеп. Высоко приподнятый, в скромной одежде, как и подобает большевику, Ленин лежал в стеклянном гробу, освещённый электрическим светом скрытых ламп. В его желтовато-восковое лицо ежедневно вглядывались тысячи и тысячи людей, за чьи счастливые судьбы он боролся и отдал жизнь. Сильные руки, одна из которых слегка сжата в кулак на груди, а другая вытянута вдоль тела, лежали спокойно и красиво. Другая торжественная лестница выводила снова на Красную площадь…