Будучи маленьким мальчиком, Денис застал это безумное брежневское изобилие: в его памяти часто возникало потом, как в образцовой булочной на Герцена около турецкого посольства на первом этаже, размером с холл иного театра стояла стена из многоярусных лотков с хлебными изделиями множества разных сортов и цветов, круглые, прямоугольные, батоны, рогалики, калачи, булочками, хлебные полочки. На втором этаже от стены до стены возлежал сказочный прилавок, разделённый зеркальным стеклом на треугольники. В каждом треугольнике лежал россыпь свой сорт конфет. Каких там только не было конфет со всего Союза в этом сияющем царстве сладостей! Грильяж, леденцы, разный зефир, разная пастила, халва, разный мармелад, шоколадные такие, шоколадные сякие… За прилавком возвышалась стена полок, где стояли и лежали стопками и винтовыми пирамидами плитки отечественного шоколада и зефира и коробки советских конфет… А запах! Ещё он помнил, как в теперь снесённых домах Никитских воротах на мысу между улицами Герцена и Качалова перед Храмом, где Пушкин венчался, на первом этаже был маленький кооперативный рыбный магазин, где на прилавке стояли большие эмалированные поддоны с чёрной красной икрой, и чёрную икру там его пробабка и мать всегда покупали ему на вес в бумажных стаканчиках от мороженого — чёрную икру было вкусно намазывать на варёное всмятку яйцо, предварительно положив туда кусочек тающего вологодского масла. В Москве тогда уже появились универмаги с импортными товарами стран социализма «Лейпциг», «Варна», «Ванда», «Ядран» и «Балатон», и магазины «Берёзка» с товарами капиталистических стран, смелые фарцовщики, торгующие с рук западным товаром и наполняющие ими комиссионные магазины, получившие покровительство КГБ, став существенной частью торговой мафии — если товара не было в государственном магазине, его можно было найти в комиссионном. Комиссионка торговала за процент, цену назначал поставщик товара. «Берёзка» торговала за чеки «Всесоюзного объединения «Внешпосылторг» — эквивалент заработанной за границей валюты, которые можно было купить с рук за рубли или за доллары, обходя запрет на валютные операции. Полки «Берёзки» ломились от любых промтоваров. Велико было бы удивление советских людей, если бы они тогда узнали то, что так старательно скрывало от них КГБ Андропова — за рубежом, в капстранах все эти промтовары, пропорционально зарплат, у кого они там были, стоили в разы дешевле, а еда, коммуналка, жильё, не говоря об образовании и медицине, стоили на порядки дороже, и что значил дешёвый телевизор или ботинки, когда человек не мог раздобыть бесплатную квартиру или за бесплатно дать ребёнку качественное высшее образование? Настоящим храмом советской торговли, хоть и с очередями, был ГУМ — крупнейший в Европе и образцовый магазин, куда приходили не только за покупками, но и просто посмотреть на советское изобилие, на диковинные, часто недоступные в провинции товары, как в музей. Там находилась знаменитая двухсотая секция первой линии, организованная торговой мафией для советской элиты, о которой в народе ходили легенды, где продавалась одежда французских и итальянских кутюрье руководителям партии и чиновникам. Также партийные и другие руководители, научная и военная, творческая элита — все сплошь коммунисты, за отказ от борьбы с нарастающими злоупотреблениями в системе распределения и нарастающим социальным неравенством, обеспечивались талонами, по которым раз в неделю получали высококачественные отечественные и импортные продукты в доме на набережной — на Кутузовском проспекте или на улице Грановского. Не только продукты, которые никогда не видел обычный советский человек, имели эти перерожденцы. Обеспеченный построенной коммунистами-сталинцами державой, их образ жизни — роскошные квартиры, загородные и курортные резиденции, медицина, персональные и личные машины, закрытые школы, детские сады, дома отдыха, любовницы, вторые жёны, охрана, обслуга, зарубежные поездки и всё это за госсчёт, давно сравнялись и превзошли уровень западных миллионеров, и теперь им хотелось сделать это пожизненным и передаваемым по наследству, чему социализм препятствовал. Направляемая контрреволюционными силами в КГБ при лидерстве Андропова, соблазняемые при внешних контактах ещё большей западной роскошью — личными яхтами, самолетами, дворцами, акциями промышленных гигантов, передаваемыми по наследству, советская верхушка, не прошедшая становления сознания как у Ленина, Сталина, других борцов с кровавым капитализмом, постепенно втягиваясь на путь предательства и контрреволюции, быстро поднимая на руководящие посты угодных торговой мафии и западным капиталистам руководителей, всячески репрессируя неугодных им честных коммунистов, мешающих им обогащаться и готовиться к контрреволюционному перевороту. К моменту трагической смерти Брежнева, после начала трижды не нужной стране войны в Афганистане, дефицитом снова стало множество товаров, даже книги. Книги продавали по абонементам, которые можно было получить, например, после сдачи макулатуры, или оформить подписку. Ценились классики, например 12 томов Достоевского, шесть томов Бунина, десять томов Чехова — на них записывались в очереди, ночевали с раскладушками, с термосами с кофе, чтобы утром достояться и получить заветную такую бумажку о возможности купить их по подписке. В результате советские женщины вместо обеденного перерыва часто бежали в магазин, иногда даже отпрашивались с работы. Вместо того, чтобы решить проблему с мафией, чтобы в служебное время люди больше работали, а не бегали по магазинам, была создана система дополнительного снабжения, на радость той же мафии — заказы. Перед праздниками торговые сети и домохозяек разгружали с помощью выдачи заказов — продуктовых: консервов от сайры до красной икры, круп, конфет от леденцов до шоколадных, масла, сыра, курицы, колбас от докторской до финского сервелата, чай, кофейный напиток или растворимый кофе — и снова торговой мафии была радость. Заказы ранжировались по широкой качественной и коли