Виванову вспомнился сад перед его домом на берегу Оки и вдруг весь заповедный, тёплый, солнечный, просторный Мещерский край. Большой их двухэтажный жёлтый дом с колоннами и пристройками-флигелями, который больше походил на модную летнюю дачу богемной знаменитости, чем на дом-поместье. Дом с каретным навесом, конюшней и несколькими хозяйственными постройками был окружён садовыми деревьями, дорожками с мелким гравием. На большой центральной клумбе работал: из наклонённой амфоры мраморным водопадом вытекали мраморные же волны фруктов: винограда, яблок, груш, лимонов и ягод под струями настоящей воды…
Рязанская земля наполняла тогда восторженные детские серые глаза Василия своим смыслом и первобытной свободой: бесконечные изгибы рек, старицы, разделения потоков, лагуны, озёра, болота, сливающиеся и образующие цепочки и каскады, острова, полуострова и перешейки, придавали широкому простору рязанского края неповторимость и загадочность. Нега и воля необыкновенным образом сочеталась в бескрайних лесных волнах. И здесь всегда были и будут места, куда со времён древних охотников не ступала нога человека, пусть даже успевшего открыть другие континенты, здесь всегда будут деревни, где ещё живут потомки голяди и мокоши, пришедшие сюда задолго до славян, русов, и будут среди озёр вольные места, где никогда не было ни русского, ни монгольского владычества. Мещера всё ещё хранит в себе тайны, свою Terra incognita. Крупная река Ока здесь течёт не как все реки центральной России — с севера на юг, а наоборот — с юга на север. Она гарантированно приносит сюда тепло с огромных куликовых полей и половецких степей вокруг Брянска, Курска, Орла, Воронежа и Тамбова…
Припомнилась ему среди яблонь, кустов роз, хризантем, акаций, в запахе шиповника и служанки Клава — молодая, румяная брюнетка в красно-белом сарафане и с красной лентой на лбу, называвшая его «Барин Василий Владимирович». Вспомнилось и увиденное им тогда в саду муравьиное сражение — десятки тысяч участников, огромная территория при пересчёте на размер тельца насекомого, расположение поля боя над землёй и под землёй. Невозможно было узнать, с чего началось сражение. Обычно муравьи разных пород не проявляют друг к другу вражды, занимаясь каждый своими делами. Гусениц, личинок, червяков, листьев и плодов всегда всем хватало, мест для строительства муравейников, плантаций растений и угодий разведения тли, тоже. Что же побудило несколько небольших муравейников чёрных, не очень крупных муравьёв, затеять смертельную схватку с огромным муравейником рыжих муравьёв, в полтора, два раза более крупных и более многочисленных.
Чёрные и рыжие муравьи развязали сражение и массово убивали друг друга. Они вцеплялись во врага своими челюстями-кусачками, на мгновение до этого постояв перед атакой, как вкопанные. Их страшные челюсти перекусывали тела, откусывали головы, лапы и животы. Они набрасывались на врага один на один, трое на одно, пятеро на одного. Все травинки, листочки и веточки вокруг были покрыты сражающимися насекомыми. Чёрных муравьёв было меньше, и сами они были меньшего размера, но это ровным счётом ничего не значило. Они были не менее смертоносны.
Два из трёх небольших муравейников чёрных муравьёв, сооружённых из хвои, мелких веточек и песчинок, скреплённых слюной, были уже рыжими захвачены. Везде валялись тела растерзанных хозяев. Захватчики деловито вытаскивали с нижних ярусов белые муравьиные яйца-куколки, добивали крылатых чёрных муравьёв, больших, но совершенно беспомощных. Переносимые яйца-куколки были видны среди прочих трофеев победителей, переносимых к своему муравейнику. Цепочкой их можно было проследить до угла беседки, где располагался огромный муравейник рыжих.
Заросли старого шиповника, образующего здесь большое каре, скрывали муровейник от садовника и дворника. Хотя сами муравьи не доставляли особых хлопот гуляющим и не посягали на главный дом усадьбы, но неприглядный для взгляда холмик, кишащий насекомыми и их добычей, мог раздражать хозяйку сада, и послужить причиной для распоряжения о безжалостном уничтожении. Однако, в случае с муравейником рыжих, этого не происходило.
Перед его глазами навсегда запечатлелся яркий момент, может быть для муравьиного мира сопоставимый с поединком монаха-богатыря Пересвета и богатура Челубея перед Куликовской битвой: на одном лепестке травы, изогнутом словно мост, стояли друг напротив друга рыжий и чёрный муравьи, готовые к схватке. Они шевелили усиками, приподняв передние лапки, сводили и разводили челюсти, словно что-то беззвучно говорили. Имей муравьи глаза, наверняка все сражающиеся и умирающие внизу под травинкой, остановили бы битву и обратились к месту поединка. Но мальчик был единственным в природе существом, обладавшим возможностью увидеть этот момент муравьиной истории. Бой поединщиков начался стремительно. Оба муравья вцепились челюстями в спину врагу и почти одновременно перекусили её в наиболее тонких местах. Ещё движущиеся части поединщиков упали на садовый сор и товарищей под травинкой, и исчезли среди всеобщего побоища. Наверно такой исход — размен гиганта на маленького муравья был выгоден более многочисленным чёрным. Василий был так увлечён всем происходящим, что не обращал внимания ни на оводов, вьющихся над ним, и их укусы, ни на перепачканные в земле руки и замаранный блузон…