— Понятно. — Он передал ей тарелку черных оливок, которую поставили на стол рядом с корзиночкой хлеба. — Мне кажется, тебе пришлось со многим расстаться, чтобы приехать сюда.
— Честно говоря, оно того стоило. — Она смерила его взглядом.
Интересно, на его губах в самом деле застыла ироничная усмешка или это только капризы света?
— Надеюсь, ты не изменишь своего мнения.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что, когда ты закончишь осмотр здешних достопримечательностей и новизна ощущений пройдет, тебе придется стать обыкновенным лондонцем. — Он отпил глоток вина. — Мне кажется, вечер пройдет веселее, если ты перестанешь искать в моих словах скрытые намеки, — добавил он сухо.
— То есть их нет? — Оливия подняла брови.
— Можешь быть уверена, — проворчал он и громко рассмеялся, глядя на ее помрачневшее лицо. — У меня единственная скрытая цель. Я хочу, чтобы ты работала на «Академи Продакшнс». Мне кажется, у тебя есть сомнения. Так вот, мне хочется развеять их.
— Не пойму, зачем тебе это.
— Затем, что у тебя — прекрасный мягкий характер и тебя можно держать в качестве декоративного украшения офиса, — сообщил он словно по секрету, чем вызвал невольный смех Оливии. — А еще ты, кажется, знаешь «Скриптек» вдоль и поперек, что делает тебя уникальным и незаменимым специалистом.
Оливия покачала головой.
— У вас есть техники из Хогарта. На них можно положиться.
— Но я бы предпочел полагаться на тебя. — Дилан вздохнул. — Впрочем, компьютеры — не моя стезя, хотя базовые понятия я, разумеется, освоил.
— Но ты работаешь в сфере высоких технологий, — возразила Оливия.
— Моя бы воля — сидел бы я на чердаке и писал свои интервью и сценарии гелевой ручкой.
Оливия снова улыбнулась.
Прибыло первое блюдо. Они заказали бручетта — поджаренные кусочки хлеба с аппетитной смесью помидоров, оливок и оливкового масла.
— Ух ты! — сказала Оливия, откусив первый кусочек. — Какие острые.
Дилан и Оливия проговорили весь ужин, избегая скользких тем. Он развлекал ее историями о знаменитостях и простых людях, с которыми свела его профессия журналиста. Потом расспрашивал ее о семье, о детстве, о надеждах и мечтах юности.
А Оливия радостно ему отвечала. На десерт подали фрукты и сыр. Ужин закончился крошечными чашечками крепкого эспрессо с ликером.
Оливия, удовлетворенная, откинулась на спинку стула.
— Это было замечательно.
— Я рад, что тебе понравилось. — Слегка насмешливая нота в его голосе насторожила Оливию — не слишком ли далеко она зашла в своем энтузиазме? — Так что ты думаешь об «Академи Продакшнс»? Твое сердце не смягчилось?
— Я… я не знаю. — Оливия растерялась. — Я сказала в агентстве, что подумаю. Но это… не моя среда.
Дилан поднял бокал, изучая свит ликера.
— Если это существенно, — проговорил он, ты будешь работать только со мной.
— Ох, да нет, дело не в этом, — поспешно возразила Оливия. — Кроме того, у нас ведь соглашение, да?
— Да, конечно, — подтвердил он. — Я почти забыл. Но соглашение обычно подразумевает временное совпадение целей. Я предпочел бы длительный мир. Что ты на это скажешь?
Она совершенно растерялась. Опустила глаза, обводя пальцем краешек чашки.
— Я не против. — Она сглотнула. — Если ты тоже этого хочешь.
— Поверь мне, я очень, очень этого хочу. Оливию охватило странное чувство, что они с Диланом вдруг остались одни. Их мир сейчас ограничивался кругом света от лампы на столе.
— По-моему, мы остались здесь вдвоем. Нам лучше уйти.
— А может быть, еще кофе? Или ликера?
— Нет, спасибо. Уже поздно, а завтра, возможно, мне предстоит идти на работу. Еще не знаю куда. Мне и в самом деле пора домой.
— Как пожелаешь, — сказал Дилан и махнул рукой официанту — Еще раз спасибо, — слишком уж жизнерадостно сказала она, когда такси высадило их на Ленсей-Гарденс.
— Мне тоже было приятно, Оливия. Друзья? — спросил он.
У нее перехватило дыхание. Потому что она вдруг поняла, что хочет быть не другом Дилана, а…
Оливия встряхнула головой, отгоняя дикую мысль. Запирая ее на все замки и выкидывая ключ. Навсегда.
— В любом случае не враги, — проговорила она хрипловато.
— Ну, пока сойдет и так. — Он протянул руку, — Доброй ночи.
Хорошие манеры требовали пожать протянутую руку. И тут он притянул ее к себе. Ей надо было сопротивляться, но она не смогла. Ее грудь коснулась его груди. Теперь уже не оставалось никаких сомнений в его намерениях. Она подняла глаза, умоляя. Ее губы раскрылись, чтобы сказать «нет», и почувствовали прикосновение его губ. Теплое, чувственное, сладкое. Тело Оливии пронизало острое наслаждение.
— Спи крепко, Оливия, — прошептал он. Прижав пальцы к горящим губам, она стояла посреди улицы. Сердце гулко билось в груди. Слава богу, Дилан никогда не узнает, как ей хотелось позвать его обратно.
Глава 7
Внезапная тревога охватила Оливию, и она повернулась, вглядываясь в сероватый утренний полумрак. Но там ничего не было, и она откинулась назад на подушку, подложив одну руку под голову и глядя в потолок.
— Какая чушь, — произнесла она вслух. — Какая чудовищная чушь.
Дилан, наверное, уже рассказывает Джереми о случившемся во всех подробностях. За завтраком с кофе и круассанами. Если только он не разбудил его еще вчера, чтобы сообщить последние новости. Оливия подавила стон. Она балансировала на самом краю весь вечер. И все-таки сама шагнула в ловушку.
Кто-то когда-то говорил ей, что можно быть по-настоящему влюбленным, но при этом испытывать похотливое влечение к другому. До сей поры она не верила в это. А теперь поняла: именно похоть влечет ее к Дилану. Он привлекателен, удачлив, силен. Он накормил ее замечательным ужином. Даже немного флиртовал… Все шло словно по идеальному сценарию.
Все, кроме того, что Дилан — не Джереми. Именно о таком вечере она мечтала, когда шла ужинать с Джереми. Но тот вечер обернулся сокрушительным провалом.
Как же мог Дилан, совершенно чужой ей человек, так тонко уловить ее желания?
Просто у него большой опыт, ответила себе Оливия. Ей тут же вспомнилась рыжеволосая, завернутая в полотенце. И блондинка в ресторане. Да уж, Дилан знает, как ублажать женщин. Во всех отношениях. Как бы ей хотелось, чтобы на месте Дилана оказался Джереми! Чтобы ее чувства: смущение, одиночество, тоска — относились бы к нему. Она откинула покрывало и прошла на кухню. Поставила чайник. И тут же увидела розы Дилана, ждущие ее в раковине. Оливия застонала. Выбросить их? Но они так красивы…
В ожидании, пока закипит чайник, Оливия подрезала стебли и поставила розы в вазу.
Оливия приняла душ и оделась в джинсы и рубашку. Она уже доедала завтрак, когда постучалась Саша.
— Здравствуй, моя дорогая. Я просто хотела сказать, что решила все же установить аварийные кнопки. Сегодня днем будет звонить мастер. Мне кажется, женщинам, живущим в одиночестве, меры предосторожности совершенно необходимы.
— Саша, пожалуйста, не тратьте на меня лишних денег. Я абсолютно спокойна за себя, — смутилась Оливия. К тому же она здесь долго не пробудет. Или переедет вскоре в новую квартиру с Джереми, или вернется в Бристоль, зализывать раны.
— Это не более чем предосторожность. Я уверена, они нам никогда не понадобятся. — Сашин взгляд остановился на вазе с розами. — Дорогая! Какая красота. Розовые розы. — Она радостно поглядела на Оливию. — У тебя появился поклонник?
— Господи, нет! — поспешила возразить Оливия. — Это всего лишь знак благодарности. Я… я сделала кое-кому одолжение.
— Первые цветы, которые я получила от своего возлюбленного, — именно розовые розы, мечтательно произнесла Саша. Ее светлые глаза наполнились слезами. — Он сказал, что красные цветы — символ страсти, но розовые означают настоящую любовь, которая будет длиться вечно. Так и было, — добавила она со вздохом.
Когда Саша ушла, Оливия снова задумалась, кто же этот ее загадочный «возлюбленный»? Надо бы спросить у Дилана… И тут же одернула себя. О чем это она? Ведь решено: больше никаких приватных бесед. Ни при каких обстоятельствах.