— Какая жестокость! — Мисс Огилви сникла в кресле. — Я не заслужила!..
— Может, и нет, но ничего не могу с собой поделать — на меня накатил приступ щедрости. Я настаиваю!
— А я? Меня тоже выгонят?
— Дорогая тетя Фэнни, это ведь твой дом! Неужели ты думаешь, что я выброшу тебя из собственного дома? Ты жила здесь с самого детства — с мамой, с папой. Я помню твоего отца, замечательный был человек.
— Оставь в покое моих родителей! Мой брат…
— Да, — перебила миссис Хэллоран. — В бальной зале ты танцевала свой первый и единственный танец; тогда тебя звали мисс Хэллоран — мы не должны терять из виду мисс Хэллоран в нашей тете Фэнни. Впрочем, теперь мы с твоим братом остались одни; мы ни разу не оставались одни в этом доме с самой свадьбы. Не беспокойся, здесь хватит места для нас обеих, Фэнни, — добавила она снисходительно.
— Я так никогда не думала, — возразила тетя Фэнни.
— А помнишь башню? Ее построил твой отец; там, кажется, планировали устроить обсерваторию? В ней можно расположиться с большим комфортом. Я даже разрешаю тебе взять немного мебели. Можешь забрать все, что хочешь, за исключением, разумеется, предметов, обладающих сентиментальной ценностью: голубая ваза из холла отойдет мисс Огилви.
— Я возьму драгоценности своей матери.
— Теперь люди станут поговаривать о башне, в которой водятся привидения, — засмеялась миссис Хэллоран. — Так, кто у нас остался? Мэри-Джейн будет здесь одиноко. Я уверена, что она питала к Лайонелу искренние чувства, хотя о природе этих чувств распространяться не стану. Пожалуй, отошлю Мэри-Джейн домой. Лайонел нашел ее в городе, в публичной библиотеке — вот пусть туда и возвращается. В то время у Мэри-Джейн была небольшая квартира; я распоряжусь, чтобы ее вернули. Ей совсем не обязательно работать, я проявлю достаточную щедрость. Может, возобновит связи со старыми друзьями… Правда, боюсь, второго Лайонела она больше не встретит — ей и первого хватило за глаза.
— А Фэнси? — пролепетала мисс Огилви. — Ведь я ее гувернантка и обязана…
— А Фэнси теперь тоже моя, — улыбнулась миссис Хэллоран. — Однажды все, чем я владею, перейдет ей, поэтому Фэнси я оставлю при себе.
— По-моему, вы с нами шутите, — безжизненным голосом произнес Эссекс. — Хотите, чтобы мы испугались и начали умолять, а вы посмеетесь и скажете, что пошутили…
— Вы и вправду так думаете, Эссекс? Тогда интересно будет посмотреть, как далеко зайдет моя шутка, прежде чем вы начнете умолять. Ричард?
Мистер Хэллоран открыл глаза и улыбнулся.
— Пора спать, — весело сказал он.
Миссис Хэллоран взялась за ручки и повернула кресло.
— Спокойной ночи, — попрощался мистер Хэллоран, и миссис Хэллоран довезла кресло почти до двери, прежде чем Эссекс подбежал и открыл ее.
Мисс Огилви негромко плакала; когда умер Лайонел, она пустила лишь пару слезинок — больше ради проформы, чтобы нос не покраснел. Тетя Фэнни мрачно смотрела в огонь, сложив руки на коленях; после ухода брата и золовки она не проронила ни слова. Эссекс ходил из угла в угол, поскольку в неподвижности слишком отчетливо видел себя самое.
— Раболепствовал, подносил, лгал, шпионил, пресмыкался — и вот меня выставили за дверь, как я того и заслуживаю. Тетя Фэнни, мисс Огилви — мы все достойны презрения.
— Я старалась делать то, что должно, — всхлипнула мисс Огилви. — Она не имела права так со мной разговаривать!
— И верно, — продолжал Эссекс. — Я-то думал, что умен, проворен и неуязвим, а это вовсе не надежная защита. Я думал, она ко мне привязана, а сам превратился в ручную обезьянку!
— Могла бы сообщить помягче, — сетовала мисс Огилви.
— В гориллу, нелепое чудовище…
— Тихо! — вдруг скомандовала тетя Фэнни.
Они оглянулись, удивленные: тетя Фэнни пристально смотрела в сторону выхода. Дверь отворилась, и в комнату проскользнула Фэнси.
— Дедушке не понравится, что ты спустилась вниз так поздно. Сейчас же ступай в свою комнату! — велела тетя Фэнни.