Новый корабль нёс на борту тот же трёхцветный флаг, но уже с первого взгляда было видно, что это корабль совсем другого типа. Первый корабль был блестящим, гладким, с красивыми линиями — узорами вдоль корпуса. Новый корабль был неопределённого тёмного цвета, который можно было назвать только серо-бурым. Краска местами выцвела, а местами, наоборот, побурела. В некоторых местах были видны коричневые разводы, будто там текла вода и потом высохла. Кое-где обшивка нового корабля имела хорошо заметные вмятины. Когда из открывшейся двери посыпались высокие, прыгучие, очень резкие и громкоголосые мужики, я даже не удивился. С первого взгляда стало ясно, что те, кто посетил нас в первый раз, были очень молодыми людьми. Теперь к нам прибыли спасатели или воины. Или и то, и другое вместе.
Спасатели не обратили на нас никакого внимания и скрылись в старом корабле. Снаружи осталось только два человека, они заняли места по бокам от входной двери и выставили световые самострелы, настороженно поводя ими из стороны в сторону. Самострелы у них были куда крупнее тех, что были у первой команды. Вскоре спасатели вышли из корабля, некоторые держали в руках какие-то ящики. Сделали они это так быстро, что правильнее было бы сказать «высыпались». Внутри корабля громыхнуло. Корабль вздрогнул и осел на брюхо, уткнувшись носом в грунт и высоко задрав корму (до этого он стоял на выпущенных опорах). Для корабля этот полёт тоже стал последним. Это была очень грустная картина!
Спасатели бегло осмотрели обгоревший скафандр девушки, расплавили его до состояния маленькой лужицы металла и закопали то, что осталось. После это все члены группы, кроме одного, собрались под входной дверью своего корабля. Их начали по одному поднимать в корабль каким-то странным способом: ни троса, ни лестницы видно не было, человечек просто вдруг брал и взлетал на уровень двери. Из двери высовывалась рука и втягивала очередного товарища внутрь. Всё это спасатели проделали быстро, молча и деловито, по-прежнему делая вид, что нас нет. И только один из пришельцев соизволил заметить наше существование. Он сделал несколько шагов в нашу сторону и повелительно замахал рукой — подходите, мол. Подошли только мы с папой.
— Мы… плохо молвить ваш язык, — медленно и почти неузнаваемо начал говорить спасатель, — все, кто молвить хорошо и учить ваш молва с детства, есть погибнуть. Погибнуть есть очень удивление. Наши люди очень хороший броня. Ваш планета очень опасный. Мы изучать ваш планета, смотреть сверху — да, садиться — нет. Год после прилететь новые дети, они учить ваш молва и говорить хорошо, до этот срок мы только смотреть. Где ещё два одежда?
Папа стукнул в грудь кулаком и сказал:
— У меня.
— Хорошо. Вы её сожгли перед?
— Да. Людей сожгли и похоронили, забрали только металлическую одежду.
— Хорошо. Можешь оставить себе. Маленький, держи игрушку.
С этими словами спасатель протянул мне маленькую — меньше ладони — собачку. Папа перехватил игрушку ещё до того, как я успел её коснуться, осмотрел и только после этого отдал мне. Получилось не очень вежливо, но спасатель, кажется, не обиделся. Впрочем, об этом тяжело было судить, его лицо едва виднелось за толстым мутным стеклом доспехов.
Мне бы такие доспехи! Ни один ящер такие, наверное, не прокусит. Впрочем, ящеры — такие злые и хитрые бестии, что если они не смогут его прокусить, то тогда просто растопчут, из вредности. Нет, не нужны мне доспехи — только лишняя тяжесть, лучше уж бегать быстрее.
Я взял собачку в руки. Маленькая игрушка, на четырёх лапках, из материала, похожего на кость. Неожиданно спасатель наклонился, протянул руку к собачке и сказал так тихо, чтобы услышать мог только я:
— Иногда я смотреть её глаза и говорить её голос с тобой. Никому не говорить.
Рука у папы дёрнулась к ножу, но спасатель уже распрямился, а затем повернулся и ушел. Через несколько шагов он бросил, едва повернув голову:
— У вас опасный мир. Желаю успешный выживания и хороший охота.
Папочка удивился, услышав знакомое приветствие, но по привычке ответил: «Хорошей охоты». Так у нас всегда говорят, когда хотят вежливо проститься.
Я положил игрушку в карман на поясе и уже собрался начать раздумывать о том, как голос спасателя с летающего корабля может дойти до собачки, как вдруг произошло нечто совершенно неожиданное. Собачка зашевелилась, повернулась и высунула голову из кармана, чтобы наблюдать за происходящим. Это положение ей не понравилось, поэтому она опустилась на дно, немного разорвала лапами кожу, высунула голову в дырку, убрала обратно и так и застыла, продолжая наблюдать за обстановкой через дыру. Собачка была живая! Я утаил это событие, чтобы потом поделиться удивлением с Найвой. Родители не поймут, а то ещё и отберут собачку. Ох, что скажет мама, увидев новую дыру!
Разговаривавший с нами спасатель подошел к кораблю, вознёся подобно своим товарищам, помахал нам из проёма и закрыл люк. Корабль начал стремительно подниматься и быстро исчез.
— Даже не верится, что он только что здесь был, — сказал папа.
— В оставшемся корабле могут быть полезные обломки металла, — сказал дедушка. Эта идея сразу привела всех в движение, и мы ринулись на поиски. Уже заходя в корабль, я услышал, как в лесу что-то подозрительно треснуло. Либо за нами следит голодный хищный ящер, либо кто-то из соседей вскоре составит нам компанию в исследовании корабля.
Насколько же сильно изменился корабль внутри! В прошлый раз от входа вёл чистый, аккуратный коридор с весёленькими картинами на стенах. Теперь же все внутренности корабля представляли из себя мешанину конструкций и разнообразных обломков. Даже не верилось, что негромкий хлопок, который мы слышали, мог вызвать такие чудовищные последствия. Пришельцы, несомненно, обладали огромной мощью.
Немного подумав, я не стал углубляться в корабль, остался у входа, присматривать за лесом. Не понравились мне эти звуки в лесу. Папа, мама и дедушка пробились через мусор у входа и пропали во внутренностях корабля. Откуда-то из глубины папа крикнул, чтобы мы оставались у входа, так как здесь темно и легко оцарапаться, но Майлайтин и Найва к этому времени уже скрылись в боковом проходе.
У входа тоже было, чем поживиться. С потолка свисали полосы удивительного светлого металла и порванные взрывом листы обшивки. Пришельцы были высокими, выше наших людей, так что входной коридор имел в высоту примерно три моих роста. Дело облегчалось тем, что по бокам коридора располагались различные ручки — должно быть, для того, чтобы можно было хвататься при резких поворотах корабля. Я вспомнил, какие резкие повороты закладывал корабль, когда мы в первый раз его увидели, и сразу понял, что он может и переворачиваться — для этого, наверное, и были прикреплены ручки на потолке.
Поглядывая одним глазом на лес, я начал карабкаться наверх. Полосы удивительного светлого металла на ощупь оказались ещё удивительнее — это был мягкий металл, он гнулся даже моими руками! Я почти оторвал одну из полос, когда из леса вышел очень странный волк. Он был меньше обычных волков и не серый, а рыжий. Я замер. Из ниоткуда в воздухе возник призрак бабушки и замахал руками, показывая на волков.
— Мама! Папа! — позвал я, но ответа не получил.
Волк обошел корабль и скрылся в лесу. Через секунду из леса выкатилась целая лавина странных волков. Они бежали молча, тесной группой, так что издали казалось, будто по равнине стелется единое рыжее пятно. Точнее, рыжая река. Их было очень, очень много.
— Тревога! — заверещал я, — К бою! Волки!
Я попытался дотянуться до самострела, но не смог. При моём полуподвешенном положении это оказалось затруднительным. Тем временем волки уже достигли входной двери и полились внутрь корабля. Некоторые из них, завидев меня, пытались подпрыгнуть и укусить, но я успел дотянуться до ножа и встречал их не очень точными ударами. Сильно повредить их мне не удалось, но, получив довольно глубокие царапины, они отказывались от своей идеи и скрывались в корабле. Зато на их месте появлялись новые сородичи. Они снова и снова пытались дотянуться до меня зубами. Где-то в глубине корабля послышались крики Найвы и родителей. Я ничем помочь им не мог. Лавина странных волков всё текла и текла в корабль, и каждый десятый из них пытался начать обед с меня.