А она даже не вспомнила о Майкле! Ни на одно мгновение не вспомнила… Да и как Макси могла сделать это, если единственное, что она чувствовала все это время, о чем только и могла думать, — это прикосновения Ола, его близость, его ласки и поцелуи.
— Думаю, что сейчас не время говорить о Майкле, — сказала она.
Разве можно говорить об одном мужчине, лежа в объятиях другого?
— Нет, конечно, — согласился Ол. — Но его все-таки надо поставить в известность, как ты думаешь? Может быть, ты хочешь, чтобы я сам…
— Поставить в известность о чем? — насторожилась Макси, обрывая Ола на полуслове.
— О нас, о наших отношениях.
Макси нахмурилась еще сильнее. Конечно, помолвку с Майклом придется разорвать. Разве она сможет выйти за него замуж после того, что случилось сейчас? Но это только ее дело, что же касается «нас»…
Она поискала глазами сползшее на пол покрывало, которое было просто жизненно необходимо ей сейчас.
— Обсудим это позже.
— Но мне хочется поскорее рассказать нашей бабушке с дедушкой о том, что мы…
— Что ты хочешь сделать?
Макси резко села, оттолкнув от себя Ола, и спустила ноги с кровати.
— Макси, они будут очень рады…
— Послушай, я не знаю, что ты думаешь по поводу того, что произошло между нами сейчас. Думаю, ты оцениваешь это совсем не так, как я. И… ты не посмеешь рассказывать об этом нашим родным. Ты не должен это делать. Я просто уверена, что они будут шокированы.
Она-то была шокирована. И находилась в полном смятении.
— Ты что, шутишь? Да они будут вне себя от радости, что мы опять вместе!
Макси встала во весь рост, ее нагота уже больше не смущала ее, хотя она и взяла халат, висевший на стуле, надела его на себя и крепко затянула пояс, прежде чем опять посмотреть на Ола.
Ол уже сидел в кровати.
— Мы ведь теперь опять вместе, Макси, — твердо повторил он.
— Нет, вовсе нет! — Она не уступала ему в решимости. — То, что произошло сейчас… — Она сделала неопределенный жест рукой в направлении измятой простыни. — Это… совершенно ничего не значит.
Она замолчала на полуслове, испуганно, так как Ол поднялся так решительно и окинул ее таким свирепым взглядом, что она сделала неуверенный шаг назад. Губы Ола нервно дрогнули.
— Не бойся, Макси, я больше не притронусь к тебе. Я слишком зол, слишком взбешен и ненароком могу обидеть тебя. Но я хочу понять… То, что между нами произошло… Как ты можешь говорить, что это не имеет для тебя никакого значения?
— Мне кажется, такое часто случается между бывшими супругами, — неуверенно залепетала Макси. — Это, по-моему, называется постмаритальный синдром…
— Мне все равно, что говорят по этому поводу так называемые эксперты! Мы занимались любовью — вот как я называю это.
— Возможно, — вздохнула Макси. — Но…
— Никаких «но».
Макси положила руки в карманы халата и распрямила плечи.
— Мне жаль, что так произошло, ведь это еще больше осложняет наши отношения. Может быть, в данных обстоятельствах это было и неизбежно, так как…
— Макси, прекрати сейчас же цитировать всякую чушь из дурацких популярных брошюрок, которые ты, видимо, все это время изучала. Все это время, пока я так тосковал по тебе! — Ол вгляделся в ее застывшее лицо, безнадежно махнул рукой и стал торопливо одеваться.
Его одежда, кстати говоря, была разбросана по всей комнате, как и одежда Макси.
Макси наклонилась, подняла его рубашку, лежащую у самых ее ног, и протянула ее Олу, стараясь все же близко не подходить. Она вовсе не была уверена в своем здравомыслии. Ей казалось, что она просто потеряет сознание, если он попытается притронуться к ней или даже просто возьмет за руку. А она сейчас вовсе не собиралась растворяться в его объятиях.
— Спасибо, — буркнул Од. — Так ты говоришь, что все это произошло потому, что в тебе жила неосознанная потребность посмотреть, тянет ли еще меня к тебе?
— Я не говорила ничего подобного! — возмутилась Макси. — А ты-то сам почему занимался со мной любовью? — сердито огрызнулась она в ответ.
— Понятия не имею! — так же сердито ответил Ол.
Он стоял перед ней, полностью одетый.
— По-моему, мне пора. Уйду достойно, пока мы не наговорили друг другу таких гадостей, которые невозможно будет забыть и простить.
— Правильно, — согласилась Макси, с сожалением глядя на него и надеясь при этом, что ее внутренний разлад не отражается на ее лице.
Она… Она вовсе не хотела, чтобы он уходил. Макси медленно осознавала это. И она не хотела, чтобы их прощание было таким.
Но она не знала, что сделать, чтобы он остался. Ведь это невозможно! Им не вернуть прошлого, а будущего у их отношений тоже не могло быть. Так зачем же зря мучить себя и тешить иллюзорными надеждами?