– У вас не будет спичек? – сказала она, пытаясь улыбаться. Я машинально сунул руку в боковой карман спортивных домашних штанов с лампасами и протянул ей коробок. Я курю. По три-четыре сигареты в день, но постоянно. Поняв мой жест, она сказала:
– Да, вы знаете, это вы курите? Дело в том, что мы с подругой живём над вами, мы учимся в университете и снимаем там. И дым из вашего туалета поднимается к нам, – она говорила всё это, улыбаясь, кокетничая и пытаясь как-то разговорить меня, что бросалось в глаза и уже начинало действовать на нервы, – мне всё равно,– продолжала она, заглядывая мне за спину, – но вот моя подруга не выносит дым. Не знаю, что делать.
– Я подумаю, что можно сделать,– сказал я, мысленно представив, как я выхожу курить на улицу или в подъезд, как какой-то лысый тип всё время ходит туда в полосатом халате и в сланцах,– может, ей нужен противогаз?
Она засмеялась. Но эти звуки были не милые и не журчащие, а скорее напоминали смех из кабака.
– Ладно, если что обращайтесь, пока,– она медленно повернулась и пошла к лестнице. Я не стал её удерживать.
3 апреля
Ира сказала, что нужно под каким-нибудь предлогом пойти к нему. А у нас спички закончились. Я хотела пойти купить. Ира мне сказала «Ты чё, иди давай!». Ну так побазарили круто. Я узнала, что его зовут Фёдором. Класс. Ира сказала дурацкое имя. Думаю, хорошо бы выйти замуж за Ф. Класс был бы, но этого не будет. Договорились с Ирой идти на концерт. А я опоздала. Она меня убьёт.
Несколько дней она не давала о себе знать. Но тут я сам совершил непроходимую глупость. В пятницу один мой знакомый – Серёга по прозвищу Хвост – прикольный пацан с еврейской внешностью – праздновал День рождения. Вышло всё не очень. Начать хотя бы с того, что планировались шашлыки на даче. Было холодно, но таких синеботов, как мы, это никогда не останавливало.
Для сугрева предлагалась какая-то красноватая жидкость, пахнущая спиртом и вишнёвыми косточками, гордо называемая хозяином дачи – коньяк. Он потом рассказывал, что к нему на работу пришла женщина и предложила этот «коньяк» по семьсот рублей за пять литров. Многие купили. Но на деле мы пили какую-то бормотуху, к которой на закусь шло мясо. Либо подгорелое, либо недожаренное. В прочем и оно достаточно быстро подошло к концу.
Но дело не в этом. В эту компанию синеботов непонятно каким ветром занесло райскую птицу, тропическую бабочку с поэтическим именем Марина. Она опоздала, поэтому, когда все уже приняли на грудь, вдруг неожиданно открылась дверь, и вошло нежное, милое создание с глазами цвета майского неба, с очаровательным курносым носиком и чудесными рыжими волосами. Они-то меня и сбили с толку. Обожаю такие волосы. И губы. Такие красивые, что мне сразу захотелось их поцеловать.
Голубая куртка облегала фигуру, подчёркивая достоинства. Синие джинсы – не слишком тёмные, но и не слишком светлые, обтягивали стройные ножки. Я узнал, что она пришла с Максом – это такой здоровый кабанчик: рост 190 сантиметров, вес 100 килограммов, с кудрявыми волосами и кольцом в левом ухе,– но не как его девушка, а просто так. И что у неё вроде никого нет. «Да, брюнетки и блондинки бывают одиноки,– подумалось мне, – и рыжие, как пламя, и звонкие, как льдинки»[1]. В общем, что я только ни делал. Даже танцевал под Пресли. Но она уехала с тем же Максом на такси.
Мы же с Хвостом, естественно в не совсем трезвом, а точнее в совсем нетрезвом виде поехали на его старом «Москвиче» отвозить домой двух девчонок. Как они выглядели, я не обратил внимания. Несколько человек остались на даче. Мы вырулили от домика и поехали прямо по улице, где ходил рейсовый транспорт.
Мы ехали медленно, и всё было бы нормально, если бы мы не полезли на большую улицу, идущую перпендикулярно Вишнёвой. Но так как одной бабце было нужно на вторую улицу Достоевского, то мы повернули на улицу Правды и сразу нарвались на ментов. Хвост струхнул и резко затормозил, чем сразу вызвал подозрение. Девчонки ушли.
У Хвоста отобрали права. Вызвали эвакуатор, чтобы и машину забрать, но Серёга отдал им все деньги, подаренные на День рождения. Тогда добрые дядечки посоветовали нам снять колесо. Как раз начался сильный дождь, и мы вдвоём с Серёгой все мокрые и в грязи откручивали это дурацкое колесо.