Московский рабочий, 1969
Владимир Иванович Фирсов родился на Смоленщине в 1937 году. Еще в раннем возрасте ему довелось увидеть разоренную Смоленщину, увидеть того настоящего героя, который поднял ее из руин.
В 1959 году, когда молодой поэт учился на четвертом курсе Литературного института им. Горького, в издательстве «Советский писатель» вышла первая книга его стихов — «Березовый рассвет» под редакцией Василия Федорова. Эта книга была положительно отмечена в газете «Правда».
С «Березового рассвета» и началась творческая биография Вл. Фирсова. Одна за одной в центральных издательствах Москвы выходят книги стихов: «Вдали от тебя», «Память», «Зеленое эхо», «Преданность», «Горицвет», «Рябиновый пожар», «Библиотечка избранной лирики».
В настоящую книгу поэт включил избранные стихи из ранее выходивших книг, а также новые произведения. Здесь читатель встретит уже известные ему поэмы «Глазами столетий» и «Память». Не без интереса отнесется он и к новой поэме — «На моей памяти», сквозь которую проходит и биография ее автора.
СОЛНЕЧНЫЕ КОЛОДЦЫ
В колодцах солнца не бывает.
Бывают звезды.
Иногда.
И все же – солнечна вода!
Она в жару
Не убывает,
Не убывает
В холода.
И сколь ни черпай,
Не убудет,
Не потемнеет и во мгле…
Тропинки проторили люди
Ко всем колодцам на земле.
И хоть не храмами с крестами
Они стоят всегда чисты,
Ты без поклона
Не достанешь
И капельки живой воды.
Не той,
Которая по трубам
Дойдет до крана и молчит,
А той,
Что там, в глубинах сруба,
Сердечком солнечным
Стучит.
И так стучит она от века,
Не умолкая никогда.
В жару
Напоит человека
И обогреет
В холода.
И в час,
Когда заря по кленам
Скользит
И тонет в высоте,
Россия
Отдает поклоны
Живой колодезной воде.
ЧУВСТВО РОДИНЫ
Родина, суровая и милая,
Помнит все жестокие бои…
Вырастают рощи над могилами,
Славят жизнь по рощам соловьи.
Что грозы железная мелодия,
Радость
Или горькая нужда?!
Все проходит.
Остается – Родина,
То, что не изменит никогда.
С ней живут,
Любя, страдая, радуясь,
Падая и поднимаясь ввысь.
Над грозою
Торжествует радуга,
Над бедою
Торжествует жизнь!
Медленно история листается,
Летописный тяжелеет слог.
Все стареет,
Родина не старится,
Не пускает старость на порог.
Мы прошли столетия с Россиею
От сохи до звездного крыла,
А взгляни – все то же небо синее
И над Волгой та же тень орла.
Те же травы к солнцу поднимаются,
Так же розов неотцветший сад,
Так же любят, и с любовью маются,
И страдают, как века назад.
И еще немало будет пройдено,
Коль зовут в грядущее пути.
Но святей и чище чувства Родины
Людям никогда не обрести.
С этим чувством человек рождается,
С ним живет и умирает с ним.
Все пройдет, а Родина –
Останется,
Если мы то чувство сохраним.
СЫНОВНЯЯ ВЕРНОСТЬ
И мне бы, я знаю, хватило
Несколько граммов свинца,
Чтоб встала моя могила
Вровень
С могилой отца.
Чтоб клена багровое знамя
Гудело
Осенней порой,
Чтоб солнце не гасло
Над нами –
Над батей и надо мной.
Чтоб видели росные травы,
Как сын
Неразлучно с отцом
По звездным бредет переправам,
Усыпанным вражьим свинцом…
Но я опоздал народиться.
А он не торопится,
Ждет –
Тот самый,
Что станет убийцей,
Когда ему время придет.
Мы с ним одногодки, к примеру.
Но разных отцов сыновья.
И он
Ненавидит ту веру,
В которую верую я.
И это бы ладно!
Однако,
Он, верный заветам отца,
Малюя фашистские знаки,
Уже не скрывает лица.
Уже с откровеньем недетским
Меня он берет на прицел
За то,
Что я русский,
Советский,
За то,
Что, как видите, цел.
За то,
Что я жизнь понимаю,
За то,
Что я предан Стране
И знамя отца поднимаю,
И знаю,
Что я – на войне.
Реквием
Памяти песен посвящаю
Сколько песен
Убито,
Сколько песен
Забыто
Сколько песен
Зарыто
Под сосной,
Под ракитой,
В городах
Или в поле,
Под крестом и звездою,
Под свинцовой бедою
В бою
И в неволе?!
Умирали солдаты.
Каждый — с песней неспетой.
Уходили куда-то
В неземные рассветы.
И уже не спешили
Неземною тропою.
Песни,
Что им служили
Уносили с собою…
И рассветной порою
Слышат звездные травы
Как над каждой горою
Звук плывет величаво.
Возвращаются к жизни,
Обнимаясь по-братски,
Песни те,
Что служили
Верой
Вере солдатской.
До чего же родные!
Ясно каждое слово.
Но уже — не земные,
Не для слуха земного.
Я ловлю их.
Я слышу.
Этой звездной порою
Слышу так,
Будто вижу
Поющих героев.
И опять они сгинут,
Как заслышат печально
Бессловесного гимна
Земное звучанье.
Последний миг
Памяти Александра Матросова
Он понимал,
Что не пройдет пехота.
И, расстегнув неспешно воротник,
Застыл на миг над жаркой пастью дота –
И вечность прожил
В этот самый миг.
Он, беспризорник,
Чувствовал, как руки
Тех матерей,
Которым нет числа,
Несли ему в тот страшный миг разлуки
Величье материнского тепла.
Его в тот миг
Ласкали и растили,
Любовно глядя в юное лицо.
И был он сыном всех отцов России –
Всех бывших или будущих отцов.
Тянулся миг над жаркой пастью дота.
Но он не замечал его оскал:
Он жил в тот миг,
Он приходил с работы
И голубей на волю выпускал.
Он жил в тот миг
И называл любимой