Но исход гонок был предрешен за 148 миллионов километров от них.
Автоматические приборы третьей солнечной обсерватории, расположенной гораздо ближе к Солнцу, чем проходит орбита Меркурия, запечатлели всю историю вспышки. 260 миллионов квадратных километров солнечной поверхности внезапно взорвались таким иссиня-белым неистовством, что по сравнению с ними остальная часть диска потускнела, обратившись в бледное мерцание. Из этого клокочущего ада, извиваясь, словно живое существо, в созданных ею же самой магнитных полях, вырвалась наэлектризованная плазма. Впереди нее со скоростью света предупредительным сигналом мчался поток ультрафиолетовых и рентгеновских лучей, которые через восемь минут достигнут Земли. Они были относительно безвредны. Зато отнюдь не безвредны были не спеша двигавшиеся вослед ему со скоростью 6,4 миллиона километров в час заряженные атомы — ровно через сутки они захлестнут «Лебедева» и «Диану» и сопровождающую их маленькую флотилию облаком смертоносной радиации.
Командор оттягивал решение до самого последнего мгновения. Даже когда приборы показали, что поток плазмы пересек орбиту Венеры, оставался шанс, что он может не захватить Землю. Но когда поток находился от нее на расстоянии менее четырех часов и был зарегистрирован сетью радиолокационных станций на Луне, Командор знал, что надежды нет никакой. На ближайшие пять-шесть лет солнечное плавание отменяется, покуда Солнце вновь не станет спокойным.
Огромный вздох разочарования пролетел по всей Солнечной системе. «Диана» и «Лебедев» находились на полпути между Луной и Землей, они шли голова в голову, и теперь никто не узнает, какая из лодок лучше. Энтузиасты будут годами спорить о результате, история же просто отметит: гонки прекращены в силу солнечного взрыва.
Получив приказ, Джон Мертон почувствовал горечь, какой не испытывал с детства. Сквозь годы всплыло отчетливое и ясное воспоминание о дне рождения, когда ему исполнилось десять лет. Тогда ему пообещали точную уменьшенную модель знаменитого космического корабля «Утренняя звезда», и много недель он провел, мечтая о том, как он будет ее собирать и куда повесит у себя в спальне. Потом, в самый последний момент, отец сказал: — «Прости, Джон, — слишком дорого. Может, в будущем году…»
Спустя пол века удачно сложившейся жизни, он снова превратился в того, несчастного мальчишку.
На миг мелькнула мысль — что, если не подчиниться приказу Командора. Предположим, он полетит дальше, не обращая внимания на предупреждение? Даже если гонки прекращены, он может долететь до Луны, и его полет на много поколений будет занесен в книгу рекордов.
Но поступить так было равносильно глупости, хуже глупости. Это — самоубийство, и притом весьма неприятного свойства. Он видел людей, умиравших от облучения оттого, что далеко в космосе обнаруживались дефекты в противомагнитной обшивке их кораблей. Нет, на свете нет ничего, что стоит подобной цены.
Не меньше сочувствовал он и Дмитрию Маркову. Оба они заслуживали победы, а теперь она не достанется никому. Ни один человек не смеет спорить с разъяренным Солнцем, хотя его лучи доставят его хоть на край вселенной.
Находившийся сейчас всего в 8о километрах от него корабль Командора подходил к борту «Лебедева», чтобы снять капитана. Вон поплыл серебряный парус, когда Дмитрий –
Мертон понимал и разделял его чувства — перерезал снасти. Крошечную капсулу заберут обратно, на Землю, быть может, даже используют снова, но парус поднимался на одно плавание.
Теперь он мог бы нажать кнопку катапульты, сэкономив своим спасителям несколько минут. Но он не сделает этого. Ему хотелось до конца остаться на борту яхты, маленькой яхты, которая так долго была частью его мечты и его жизни. Огромный парус был сейчас так повернут к Солнцу, что его давление достигло максимальных пределов. Оно давно уже вывело его за пределы земного притяжения, а «Диана» все продолжала набирать скорость.
Потом неизвестно откуда явилось неподвластное сомнениям и колебаниям сознание того, что нужно делать. В последний раз уселся он перед компьютером, который на протяжении половины пути вел его к Луне.
Закончив, он упаковал судовой журнал и несколько личных вещей, что были с ним. Неуклюже — сказывалось отсутствие практики, да и делать одному это было неудобно — натянул спасательный костюм.
Он как раз был занят герметизацией шлема, когда его позвал по радио голос Командора.