Нет, выдохнул он. Тихо, устало. Асанианин словно ничего не услышал. Эсториан недвижно лежал под ним в шелестящей воде, и сладкие судороги, выплескиваясь из недр его существа, отзывались в чужом теле. Весь этот ужас, весь этот стыд был для них только работой. Император нуждался, и один из них удовлетворял его нужду. Он засмеялся, почувствовав отпускающие толчки. Он так глупо попался в эту ловушку. Комедия ситуации заключалась в том, что любое его движение, любая попытка высвободиться понималась как поощрение. Он осторожно положил руки на влажные бедра мучителя. Они напряглись и замерли.
Все, сказал он. Все. Хватит. Достаточно. Асанианин вскинул ресницы. На краткий момент его взгляд столкнулся со взглядом Эсториана. Ресницы дрогнули и опустились.
Это немного не то, что мне нужно, сказал Эсториан.
Мой повелитель недоволен? спросил асанианин шепотом. Он был молод, почти мальчик. С нервным взглядом породистого жеребца или высокочтимой леди. Они воспитывали невольников, как принцев крови, и добивались изумительных результатов.
Твой повелитель в порядке, заверил Эсториан.
Я не удовлетворил его? Лицо мальчика побелело. Он начал дрожать.
Ну-ну, сказал Эсториан. Ты... э-э-э... удовлетворил меня в совершенстве. Мы просто по-разному понимаем, что такое... ммм... настоящее удовлетворение. Глаза асанианина недоверчиво вспыхнули.
Мне нужен... ммм... иной сорт. Он все еще сжимал полудетские ягодицы и, осознав это, мягко оттолкнул мальчика к своим ногам. Невольник казался ошеломленным. Похоже, он считал себя мастером своего дела.
Ах, сказал он наконец. Милорд предпочитает более высокое искусство. Возможно, он хочет женщину? Эсториан, словно рыба, вытащенная на берег, несколько раз открыл и закрыл рот.
Я не нуждаюсь ни в ком. И ни в чем. Слуги недоверчиво переглянулись. Они, кажется, решили, что их повелитель сошел с ума.
Потом, сказал он, поднимаясь. Позже. Может быть. Я вам дам знать. Это, кажется, немного их успокоило. Разумные речи приятны любому человеческому существу. Но сам он вовсе не чувствовал себя в полном здравии. Стоя в мелком купальном бассейне, он ощущал жгучее желание что-либо выкинуть. Может быть, пробежать нагишом через весь город.
Кундри'дж, сказал он. Кундри'дж-Асан. Они глазели на него в асанианской манере, искоса, угольками глаз.
Я сыт по горло, закричал он на них, адресуя, впрочем, свой крик к отсутствующему лорду Фиразу. Я ухожу! Сейчас самое время навестить Кундри'дж-Асан. Это как раз тот самый сорт, который мне нужен!
ГЛАВА 18 Корусан прожил всю свою сознательную жизнь в замке оленейцев Кунзеране, расположенном к северу от столицы Асаниана Кундри'дж-Асан. Он, конечно, выезжал за крепостные стены вместе с молодыми братьями по мечу на охоту, или размяться, или совершить покупки в небольшой деревенской лавчонке, но никогда не удалялся от замка на расстояние, превышающее полдня пути, и никогда не имел счастья лицезреть улицы города, именуемого сердцем Золотой империи. На границе Оленея с другими землями в глухом лесу имелось одно местечко, которое он любил посещать в погожие летние дни. Он предпочитал ездить туда в одиночку на сенеле, который прекрасно помнил дорогу и получал от этих экскурсий немалое удовольствие. Сейчас, въезжая под сень раскидистых деревьев, он заметил фигуру всадника, явно ожидающего его. Судя по плащу, вуали и парным мечам, это был один из братьев, но осанка и пылающий взгляд говорили, что перед ним вождь. Корусан ощутил укол недовольства, но подавил его. Он не поднял вуаль и не промолвил ни слова. Вождь толкнул своего жеребца, подстраиваясь к аллюру Корусана. Некоторое время всадники скакали молча, бок о бок, уклоняясь от пролетающих над головой ветвей. Странное соседство тяготило Корусана, разрушая очарование уединения. В полном молчании они доскакали до места. Это была поляна с развалинами каменного строения, скорее всего, бывшего пограничного форта. Часть разрушенной стены и плиты пола поросли ползучими растениями, которые покрывались цветами весной и отягощались сладкими плодами осенью. Стояло лето, цветы отцвели, плоды были мелкими и зелеными, но их сочная зелень все равно радовала глаз. Пригодная для питья вода искрилась в подмывающем стену потоке, поляна была покрыта манящей сенелей травой. Это было идеальное место для отдыха от скучных и суетных служебных обязанностей. Корусан раз или два брал сюда Мерида, но по молчаливому уговору эти прогулки друзьями не афишировались, и потому появление вождя на столь укромной тропе вселило беспокойство в его душу. Вождь, спешившись, ослабил подпругу своего жеребца, расстегнул пряжку уздечки и пустил красавца пастись на привольный лужок. Сдвинув вуаль и откинув капюшон, он с наслаждением помотал головой. Его белокурые волосы, скрученные в тугие колечки, напоминающие шерсть деревенской овцы, даже не xeknumskhq|. Он попытался взъерошить их растопыренной пятерней.
Ах, выдохнул он, я уже и забыл, как все это выглядит. Корусан медленными движениями разнуздал сенеля и, хлопнув его по крупу, взялся за свой капюшон. Присутствие вождя сковывало его, иначе он по-другому выразил бы свою радость. Он не раскрепостился даже тогда, когда вождь скинул рубаху и, развязав тесемки на брюках, пошел босиком в воду ручья. Вождь долго молчал, погрузив руки в быстро бегущий поток, потом искоса поглядел на Корусана.