И когда мы увидели чудом уцелевший наличник с солнечными розетками над заколоченными ставнями окон дома № 51, появилось двоякое чувство. И отнюдь не возникло желание сказать: «Вот прекрасное, его надо сохранить». Разве можно законсервировать целое село только лишь для того, чтобы вызвать умиление у заезжего любителя старины?
Жизнь наступает в своей неистребимой ярости к обновлению. На месте дедовских изб (и это мы не раз видели) встают добротные коттеджи со всеми городскими удобствами. Отчего это на селе нельзя принимать каждодневный душ?! Долго ли, дорого ли подвести совхозу к домам своих тружеников необходимые коммуникации?! Но вот в чем вопрос. Все ли мы делаем, чтобы сохранившиеся ценности народного искусства остались в нашей обновленной жизни, заставляя с душевным трепетом вспомнить искусство стародавнего плотника, древоделя, вырубавшего из обычного бревна предметы житейского обихода?
Так размышляя, мы и подошли к перекрестку улиц села и здесь-то снова встрепенулись при виде необычно выразительного уголка. Высокая изба, объединенная с хозяйственным двором П-образной связью, главенствовала над двумя улицами, а перед нею стояла легкая, стройная звонница. Бечева от набатного колокола туго натянулась на ветру, и казалось, вот-вот сорвется со щеколды и начнет раскачивать язык вестника пожаров и тревог. Так было испокон веков. И эта звонница, и эта изба почти без изменений в своих формах дошли до нашего бурного столетия.
Мы стояли перед без сомнения музейным домом. Вынос высокого рубленого фронтона поддерживали изящные консоли-помочи с легким орнаментом подсечек. Под карнизом фронтона, словно укрываясь от дождя, светились плотницкие солнышки в лобанах наличников.
Изба была поистине высокой. Еще бы, снизу до подзоров окон насчитывалось девять венцов хороших бревен! Высоту избы увеличивал острый клинчатый фронтон. Дранка кровли кое-где исчезла.
Ворота и калитка крестьянской усадьбы напоминали театральные декорации, ибо не было нужды стучать ни в распахнутые ворота, ни в растворенную калитку. Во дворе нас встретило высокое крыльцо. Рядом с крыльцом малая дверь вела в подклет. Прямо-таки северная композиция трехчастной избы.
Постояли мы у заколоченного дома и отошли ни с чем. А звонница стояла удивительная, сделанная из одного ствола раздвоенного дерева. Развилка начиналась с высоты более двух метров. Вряд ли залезет к бечеве и ударит в колокол несмышленый деревенский мальчуган. А выше были набиты перекладины, чтобы можно было подняться к колоколу, точно пожарные лестницы в московских дворах, обшитые снизу досками от озорной детворы.
Мы свернули на улицу с милым названием Елочная. Дома здесь разнились по возрасту. Все больше было новых, послевоенной стройки, но две избы под № 78 и 90 привлекли наше внимание. Мы не увидели их хозяев, но нам так и казалось, что это были две дряхлые старушки, ибо кто же еще мог жить в этих обветшавших избушках, к которым, видимо, окончив работу, уже никогда не подходил плотник. Но с достоинством стояли эти избушки в уличном порядке, сохраняя следы былой традиционной красоты: и рубленые консоли-помочи, и украшенные резьбой причелины, и с живительной искринкой плотницких затей наличники.
Нам не хотелось возвращаться назад к электричке. Жаль было расставаться с этими сосновыми лесами, с этими ржаными и серебристыми овсяными полями, над которыми низко шла еще не обернувшаяся тучами облачная гряда. По карте-схеме выходило, что до ближайшей деревни Соболе-во на Рязанском шоссе было примерно десять километров. И мы тронулись в путь.
Лиха беда начало. Только прошли сосняк, началось болото. Комары плотно взяли нас в кольцо. Они не столько кусают, сколько отнимают у нас настроение. Но к счастью, болото скоро кончилось и комаров поубавилось. В самом деле, стоит ли хандрить, когда над нами такое высокое голубое небо, когда ты с таким наслаждением вытянул ноги на мягкой моховой подстилке лесного холмика и кроны сосен раскачиваются над твоей головой, отражая на лице солнечные зайчики, пробившиеся сквозь переплетение сучьев и паутину иголок.
Издалека нарастал ровный гул. То был уверенный гул Рязанского шоссе. Его не спутаешь с шумом лесного ветра. Там, за лесом, наверстывая километры, неслись по магистрали грузовики, автобусы, легковые машины. И лежал их путь через старинную деревню Соболеве, через которую и мы недавно проехали мимо поразившего нас дома, а сейчас еще несколько сот метров, и произойдет встреча. И мы, предвкушая ее, не торопились сразу выйти к дому, а, нарочито сделав круг, вошли в деревню с противоположного конца.