Чем меньше оставалось времени до турниров, тем больше народу скапливалось в тренировочном зале. И что удивительно, потягать железо и привести себя в тонус приходили не только Меченные, но и Чистые, однако на спарринг представители двух категорий друг друга не вызывали. То ли Чистые боялись остаться без зубов, то ли гордость не позволяла им просить помощи у Меченных. Но, судя по их ошарашенным взглядам, когда какой-нибудь Меченный с лёгкостью тягал гантели по сто кило, дело было, скорее всего, в первом. Несмотря на то, что игры дуэтов уже закончились, иногда в зале появлялись Конни с Сашей и Имир с Кристой, но всё больше от нечего делать, нежели для серьёзных тренировок. Марко с командой, конечно же, тоже были среди тренирующихся. После объявления об их первом бое, Жан, как видно, испытал небывалое рвение к закалке духа, оттого пахал без устали — «рвал жопу», как назвал это Эрен, — сутки напролёт. А вот Райнер с напарниками в зал не приходили ни разу. Как-то в обед Эрен застал их маленькую компанию за одним из дальних столиков, с серьёзными лицами поедавших суп-пюре. Йегер поинтересовался было, почему они не посещают тренировки, на что все трое взволнованно переглянулись и ограничились тем, что предпочитают заниматься этим отдельно от остальных.
Сам же Эрен быстро учился и делал большие успехи. Микаса обучала его стойкам, основным видам ударов и блокировки. Когда же у Эрена что-то долго не получалось и он психовал, Армин сразу же находил слова утешения. Арлерт старался в тренировках не участвовать, предпочитая занимать позицию наблюдателя и аналитика. Вечером того же дня, когда им объявили о первом бое, Микаса попросила Армина подстричь её и без сожаления попрощалась с десятью сантиметрами густых чёрных волос. И хоть Эрен согласился, что так будет гораздо удобнее, со своими расставаться не спешил, уверяя, что ему и с резинкой неплохо.
Шёл четвёртый день пребывания на Арене, оставался всего день до начала первой схватки, а напряжение и тревога переваливали через край. Эрен не мог усидеть на месте, он был так взволнован всё это время, что даже не обращал внимание на общую усталость в теле и ужасную боль в мышцах. С какой-то стороны это было даже в плюс, потому что никто из Меченных не знал, что они с Армином Пустые. Пока они водили всех за нос, у них было хоть какое-никакое преимущество. Можно было внушить противнику страх, а страх, как известно, был главным и самым сильным оружием.
Тренировки с Микасой перешли на новый уровень, теперь они практиковали не только рукопашный бой, но и с радостью пользовались предоставленными мечами и шестами. Эрен отлично держал удар, но прекрасно понимал, что Микаса сдерживала себя. Всю мощь подруги он испытал всего лишь раз, на третий день по «календарю Арены», когда горячо и рассержено просил её не поддаваться и бить со всей силы. Но после, когда Армин с Микасой вели его под руки в медицинский блок, чтобы подлатать расшибленный лоб, он разрешил Аккерман вкладывать столько силы в удар, сколько она сама посчитает нужным для оптимальной тренировки.
Микаса сделала выпад вперёд, Эрен увернулся от её колющего удара и, перекрутив меч в руке, нанёс удар справа — Аккерман с лёгкостью блокировала его и завертелась вокруг своей оси, рассекая мечом воздух. Лязг металла заполнил тренировочный зал. Отпрыгнув от рубящего удара, Эрен быстро вытер пот со лба и крепче сжал рукоять меча. Кровавые мозоли на стёртой ладони щипали от попавшей в них соли, уставшие лёгкие кричали от боли, требуя больше кислорода. Эрен устал. Обессиленное тело клонилось к земле, а рука едва ли могла держать тяжёлый меч. Микаса на пару секунд замерла, давая другу перевести дух, приняла заднюю стойку и ринулась вперёд. Эрен выставил меч вперёд — метал заскрежетал, рука рывком ушла вправо, до боли натянув плечевые мышцы. Центр тяжести сместился, и, чтобы не упасть, Йегеру пришлось сделать несколько шагов в сторону. Микаса больше ждать не стала, прыгнула вперёд и занесла меч над головой. Сзади раздался звон, Эрен плашмя поднял своё оружие над головой для блокировки нападения, сделал шаг назад, обеспечивая жёсткую опору, но нога наступила на что-то цилиндрическое, скользнула вперёд, и Эрен шмякнулся на пол, роняя меч из рук и жёстко ударяясь спиной, — кончик меча Микасы остановился у его шеи.
— Эрен, ты в порядке? — взволнованно спросила Микаса, присаживаясь рядом с ним на колено.
— Вроде того, — простонал тот, приподнимаясь на локтях и замечая у ног шест.
Громкий хохот разнёсся по залу. Эрен ощерился и со злобой взглянул на гогочущих Жана и Томаса.
— Прости, парень! — сквозь слёзы проговорил Жан. — Случайно из рук выронил.
Смех вновь заполнил комнату. Стоящий в зоне для стрельбы Марко опустил арбалет и расстроено покачал головой.
— Паскуда, — процедил Эрен.
К чёрту правила, к чёрту игру. Он вышибет дерьмо из этого пидораса здесь и сейчас!
— Ты ведь сделал это специально. — Армин встал со скамьи и подошёл к Жану.
— А? — Жан перестал смеяться и с высокомерием глянул на Арлерта.
— Я видел, как ты бросил шест под ноги Эрену. Ты не понимаешь, что он мог пострадать из-за этого?
— Пострадать? — съязвил Жан и толкнул Армина в грудь. — Ты, кажется, не понимаешь, где находишься, сопляк! — Он крепко сжал запястье Арлерта и встряхнул испуганного парня. — Может, мне сломать тебе запястье в качестве разъяснения, а?!
Кисть Армина побледнела, но сам он не издал ни звука. Его глаза широко распахнулись, тело сковало крупной дрожью.
— Отпусти его! — рявкнул Эрен.
Удушливый запах пота смешался с резким запахом мочи. Жан посмотрел вниз на растекающуюся под ногами Армина лужицу и, смачно выругавшись, с отвращением швырнул парня на пол.
— Чёрт возьми, да он обоссался! — глумливо заверещал Жан, но его поддержал лишь нервный смешок Томаса, больше похожий на кряканье утки. — И этот парень всерьёз собирается участвовать в игре. Маленьким ссыкунам здесь не место!
— Жан, это уже слишком! — не на шутку рассердился Марко, но тот лишь смерил его грозным взглядом.
Эрен мигом подлетел к Армину и сел рядом. У Арлерта и раньше случались приступы, но никогда прежде они не были настолько сильны. Он был полностью поглощён страхом. Глаза, ставшие почти чёрными из-за расширившихся зрачков, неподвижно смотрели куда-то в пол, но сейчас вместо окружающей действительности они видели безумие, происходившее с ним когда-то давно. Армин застрял в кошмаре своего прошлого, что раньше терзал в реальности его тело, а сейчас сводил с ума, закопавшись в самых мрачных глубинах разума. Это было его проклятьем и несчастьем, тем, что Эрен не мог разделить вместе с ним. Но только он мог пусть и не навсегда, но хотя бы на какой-нибудь ничтожно малый промежуток времени избавить его от личного Ада. Армин резко вдыхал ртом и тут же выдыхал, не позволяя лёгким полностью набраться кислородом. Эрен взял его лицо в ладони и позвал, но друг никак не отреагировал.
— Армин, всё хорошо, — он прислонился к его лбу своим и закрыл глаза, как делал ещё в приюте. — Я с тобой, тебе больше нечего бояться. Я рядом, всё будет хорошо, не бойся.
В этот раз потребовалось гораздо больше времени. Эрен уже не на шутку забеспокоился, что Армин не сможет выбраться из глубин своего «я», но вот его дыхание понемногу начало успокаиваться, а тело расслабляться. Но на этом всё не заканчивалось. Пройдёт ещё несколько часов, прежде чем он сможет окончательно восстановиться и вернуться к прежнему состоянию. Долгих и мучительных несколько часов.
— Вот так, — успокаивающе прошептал Эрен и крепко обнял Армина, — я с тобой, ничего не бойся.
— Ты б его ещё в щёчку поцеловал! — глумился тем временем Жан. — Отвратительно.
У Эрена перегорел последний предохранитель. Терпение закончилось. Злость, что копилась в нём все восемнадцать лет его жизни, разбила сдерживающий её сосуд. Эрен освободил Армина и сжал кулаки, собирая в них всю силу. И только он хотел встать, как мимо быстрым шагом прошла Микаса и остановилась напротив замолчавшего Жана. Никто и сообразить ничего не успел, как тишину зала нарушил звонкий звук пощёчины, а Жан грохнулся на пол. Эрен переводил ошарашенный взгляд то на абсолютно спокойную подругу, то на сплёвывающего кровь Жана. Эрен сам не заметил, как его губы задёргались в широкой кривой ухмылке. Вид корчившегося на полу Жана доставил ему неизведанное раннее удовольствие. Чёрное и мерзкое, удовольствие, из-за которого гниёт душа, но только оно может доставить высшую степень наслаждения.