Последним был страх, забравший с собой хрупкий осколок решимости.
***
Микаса поднялась на ноги и стёрла кровь с губы. Эта мелкая девчонка оказалась той ещё проблемой, кто бы мог подумать, что на неё уйдёт столько времени и сил. Энни дотронулась до носа и посмотрела на окровавленные кончики пальцев.
— Я тебя недооценила, — протянула она и сплюнула. — Похоже, освобожусь я не скоро.
Энни размяла шею, встряхнула руками и вновь приготовилась к бою.
Ладони потели под перчатками, мокрые волосы липли к лицу. Микаса встряхнула головой и шмыгнула носом. Энни стала первым противником, которого Микаса не смогла одолеть в первые две минуты. Судя по её движениям, она была не из простых обывателей. Отточенные удары, правильно сгруппированное тело, крепкие мышцы — всё говорило о том, что это был далеко не первый её бой. Она держалась так же, как и те типы из бюро и приюта, но одно их всё же отличало — Энни не была легкомысленной, она не теряла бдительность и не расслаблялась только потому, что её противником была девушка. Её, скорее, наоборот это только подстёгивало. С самого начала боя она ничего не говорила и ринулась в атаку практически сразу. Без лишнего трёпа, без долгих и нудных расчётов, Энни взяла контроль над ситуацией мгновенно и всем своим видом давала понять, что отступать она не собирается. Но и Микаса не намеревалась давать заднюю. Ради Эрена, ради их общей мечты она готова была сразиться даже с самим дьяволом и, если понадобится, стать им. Энни сделала рывок вперёд и в сторону, нанесла несколько ударов кулаками по корпусу, удар ногой с разворота, перекат влево, быстрый подъём и атака сзади. Микаса была быстра, уклонялась и блокировала все выпады соперницы, но вот атаку сзади предугадать не смогла, оттого получила довольно мощный толчок в спину. Поясницу будто ножом резануло. Аккерман издала полустон-полухрип и пала на колено, но тут же пришла в себя, мгновенно села на корточки и, опираясь ладонями о пол, точной подсечкой сшибла Энни с ног. Микаса кинулась на неё, но Энни среагировала довольно быстро, ударила в лицо пяткой и отбросила назад. Энни навалилась сверху, пытаясь сжать противника в тиски, Аккерман упёрлась ногой в её живот и с трудом перекинула через себя — на деле Энни оказалась тяжелее, чем выглядела. Зрение начало подводить, пот заливал глаза и лицо, Микаса начала уставать. Борьба с Энни отняла у неё слишком много сил, а конца всему этому не было видно. Никто из них двоих не намеревался сдаваться, каждая готова была вырвать победу у соперницы, чего бы ей это ни стоило. Всё будет зависеть от того, кто выдохнется первым. Тяжело дыша, Микаса села на колени, наклонилась к Энни и применила удушающий захват, максимально плотно стараясь прижаться к полу. Она понимала, что этот приём был не самым удачным, поскольку не блокировал противника полностью, но в сложившейся ситуации и в связи с тем, что действовать нужно было максимально быстро, ничего более не оставалось.
— И с помощью этого ты собираешь победить, Микаса? — прокряхтела ей на ухо Энни. — Тебе ещё учиться и учиться.
Энни ударила несколько раз Микасу по голове кулаком, дестабилизируя противника, схватила её за футболку, перевернулась вместе с ней на бок и, когда Микаса ослабила хватку, вырвалась из захвата. Но Энни не стала сразу же атаковать, видимо, и она заметно подустала от всех этих «танцев». Микаса зажмурилась и покрутила головой. Уши заложило, голова шла кругом, к горлу подступала тошнота. Девушка, покачиваясь, встала на ноги, собрав остаток сил, сжала кулаки и затуманенным взглядом грозно посмотрела на вставшую напротив Энни. Кровь и пот, смешиваясь вместе, капали на жёсткое покрытие «ринга». Энни, громко и хрипло дыша, вытерла тыльной стороной ладони подбородок и зашмыгала разбитым носом, из которого не переставая текли тонкие струйки алой крови.
— Что, Микаса, может, уже сдашься? — предложила Энни. — Судя по твоему виду, у тебя, скорее всего, сотрясение, уже не говорю о повреждённых внутренних органах и растяжениях. Долго ли так сможешь продолжать? Не будь идиоткой.
Аккерман прекрасно знала все свои проблемы. Будучи Меченной, у неё был повышенный болевой порог, то, от чего Чистые кричали, она воспринимала не болезненнее укола, но сейчас всё её тело будто сгорало в агонии, болела каждая клеточка. Микаса понимала — повреждения гораздо серьёзнее, чем можно было предположить. Но даже так, она костьми ляжет, но ни за что не проиграет.
— Спасибо за беспокойство, Энни, — сухо ответила Микаса. — Но я уже говорила: я не отдам тебе победу.
Микаса напряглась и хотела уже ринуться вперёд, как неожиданно манеж разразился громкими испуганными криками, ведущий что-то возбуждённо затараторил в микрофон. Краем глаза Аккерман уловила движение нескольких фигур со стороны площадки, на которой проходил бой Армина и Бертольда. Сердце в груди болезненно сжалось. Микаса нутром почувствовала — случилось что-то нехорошее. Девушка быстро обернулась к площадке, чтобы лучше разглядеть её, и потеряла бдительность, чем незамедлительно воспользовалась Энни. Микаса очнулась, только когда чужие руки взяли её грудную клетку в плотное кольцо.
— У тебя была возможность, — бросила Энни и сжала руки.
Острая и резкая боль пронзила грудь. Микаса выгнулась и закричала. Дыхание моментально спёрло, лёгкие сжались, будто вакуумный пакет, вязкий ком встал в горле, а язык уловил солоноватый привкус железа. В глазах потемнело и зарябило. Аккерман вцепилась в мокрые волосы Энни, но силы, будто высосанные незримым существом, оставили её, и рука безвольно повисла вдоль тела.
Нет, Микаса не могла вот так проиграть, ведь Эрен надеялся на неё.
***
Дот сквозь своё отражение в стекле обеспокоено следил за развернувшимся на площадках сражении. И он совершенно не мог понять, почему на душе было так тяжело. Это были не первые его игры, через его руки прошёл с десяток команд, он уже много раз видел кровь, боль и страдания. Ведь он уже давно к этому привык, ведь все они, все те, кто являлся на Арену со своими желаниями, в конечном итоге приходили к одному концу. Все они были просто инструментом. И эти дети не были исключением. Дети. Может, это всё потому, что для него они действительно были детьми? Может, то раздражающее, не покидающее чувство тоски и жалости, что терзало его старое сердце, было следствием того, что к этой троице Дот относился как к обычным детям, у которых вся жизнь ещё была впереди? Ведь им было всего по восемнадцать лет. Или уже? Что значили цифры в их ужасном, полном противоречий и несправедливости мире? Для кого-то восемнадцать — лишь короткий отрезок времени, начало его жизненного пути, а для кого-то — конечная остановка. Дот взглянул на свои сухие морщинистые руки. Смогут ли они дожить до того возраста, когда с лёгкостью можно будет сказать: «Я доволен прожитой жизнью, мне не о чем жалеть», да и будет ли вообще существовать такой день в их собственной истории?
— Эти игры не перестают меня удивлять! — восхитился Закклай, облизывая губы и с интересом смотря в голографический экран. — Я поражён обеими вашими командами. Поразительно, сколько силы в этих юных телах! Сколько энергии!
— Эх, молодость, — протянул Зик, покачиваясь на стуле. — Где наши годы?
— И не говорите, — глухо засмеялся Даллис. — Честно признать, иногда я жалею, что не родился Меченным. — Из динамиков раздался восхищённый вопль ведущего. Закклай ахнул и захлопал в ладоши. — Вы только посмотрите, что вытворяет! Поразительно, просто поразительно!
Дот прищурился и заиграл желваками — всё это было ужасно. Рико наверняка следила за показателями игроков и уже готовилась к последствиям, но всё же стоило её предупредить самому.
— Ох-ох, — застонал Зик. — Мистер Пиксис, кажется, ваша команда оказалась в затруднительном положении, не находите?
Дот перевёл взгляд на его отражение в стекле. Даже так он смог увидеть коварную улыбку на его заросшем лице. На тонком запястье завибрировал электронный браслет, Пиксис извинился и поспешно покинул комнату. Он отошёл на несколько метров от двери, надел на ухо беспроводную гарнитуру и твёрдым голосом проговорил: