Он молчал.
– Ну, Котик, не ревнуй, – жалко улыбнулась она и подняла повыше простыню, пытаясь прикрыть морщинки на груди и шее.
– А волосы?
– Что волосы? – не поняла она.
– Ну, зачем ты их красишь? Твои волосы, как солома, сухие и неживые. Цвет какой-то сине-розово-облезлый блонд.
– Ты ничего не понимаешь, – обиделась Лара. – Это мелирование, сложное окрашивание, целых три оттенка. Это модно! Знаешь, сколько стоит?
– А ресницы? Они же тоже ненатуральные, ты даже глаза с первого раза закрыть не можешь, выпучиваешь их и потом хлопаешь ресницами, пока они в пазы не войдут, – продолжал он, не обращая внимания на надутые губы.
– Знаешь что! – взвилась Лара. – Не нравится – выметайся!
– Ладно-ладно! Пошутил я.
Он навалился на Лару, она замахала руками, пытаясь оттолкнуть его. Он рассмеялся, поднял её руки вверх и крепко прижал к спинке кровати. Лара часто задышала и перестала сопротивляться. Он резко раздвинул ей ноги, грубо вошёл, отпустил её руки. Через пару минут руками обхватил её горло и легонько сжал. Она засмеялась, доверчиво принимая новую игру, а он усилил давление. Лара захрипела и попыталась убрать его руки с шеи, но он продолжал давить сильнее и сильнее. Лара почувствовала, что теряет сознание. Последнее, что она увидела, это искажённое безумием и страстью лицо, в судороге сведённые челюсти и капли то ли пота, то ли слюны, падающие на её лицо. Она потеряла сознание, потом взгляд её остекленел, тело обмякло, а он всё продолжал сжимать её горло и двигаться в ней, желая продолжить этот акт, принесший ему самое большое удовлетворение в жизни.
Когда он всё же смог остановиться, увидел, что на её безжизненное лицо тянется нитка слюны. Он вытер рот и откинулся на простыни рядом с ней, постепенно приходя в себя.
– Лара, ты была великолепна, я не забуду этого никогда, – сказал он, с нежностью поправил ей растрепавшуюся чёлку. Потом закрыл глаза и заснул в изнеможении с блаженной улыбкой на губах. Лара лежала рядом, уставившись мутными стеклянными глазами в потолок.
Вадик вернулся домой около шести вечера. Он был недоволен, зол. Он устал, у него обгорело лицо, его покусали комары, и места укусов безбожно чесались. Вадик был голоден.
– Верка, набери мне ванну и принеси мазь какую-нибудь!
– Какую мазь, Вадичек? – хлопотала вокруг него жена.
– Укусы комариные помазать! Не понятно, что ли? Чешется всё! – раздражённо орал Вадик.
– Сейчас, Вадик! Сейчас всё принесу и помажу!
– Руки свои убери, помажет она, – брезгливо отодвинулся от жены Вадик и тяжело полез в ванну. – Что стоишь над душой!? Иди на стол накрой, пока я в ванне. Не видишь, что я голодный?
Вера тут же убежала на кухню, а Вадик, наконец-то, расслабился в ванне.
Чёрт его понёс на эту рыбалку. Братва, видите ли, решила рыбачить «по-взрослому». Они не поехали на зарыбленный пруд с удобными пирсами, где рыба сама в сачок к тебе выпрыгивает, а потом после рыбалки ждёт баня с девочками, не менее покладистыми, чем рыба. Нет, им подавай речку с камышом, тиной, илом, комарами и рыбой, которая плевать хотела, что для её прикорма и наживки вылетела в трубу месячная зарплата какого-нибудь инженера. Ночевать пришлось в палатке. Вадик ещё до наступления темноты поскользнулся и провалился в воду по колено, поэтому всю ночь просидел в мокрых сапогах. Заснуть, конечно, не удалось. Жарить шашлыки, варить уху, накрывать на стол и убирать за собой тоже пришлось самим. Из-за сырости и ночного холода горячительные напитки желаемого влияния не оказывали, и сколько Вадик не пил, даже захмелеть порядком не смог. Поэтому к концу отдыха Вадик уже просто озверел. Домой он летел, как на крыльях. Там его ждала горячая ванна, сытный ужин, мягкая постель и девочка для битья Вера, на которой можно с удовольствием выпустить пар.
Вадик полежал в ванне, погладил своё упитанное тело мягкой пенной мочалкой, вылез, нарочно расхлюпывая воду на пол – пусть Верка убирает. Затем растёрся полотенцем, что было особенно приятно с учётом комариных укусов. Намазал мазью укусы и завернулся в мягкий махровый халат. Он спустился в столовую. Там его ждали накрытый стол, Вера и любимая Клеопатра. Вадик сел во главу стола, приласкал кошку, запрыгнувшую к нему на колени, с вожделением оглядел то, что ему предлагала жена, и скорчил недовольную рожу:
– А жидкого ничего нет? Ты тупая? Неужели сложно догадаться, что я сутки всухомятку питаюсь?! А ты мне то же самое предлагаешь!
– Ой, действительно! Прости, Вадик! Я сейчас… Я две минутки… У меня же супчик грибной, с белыми грибами. Вкусный! – заметалась Вера.