Вдруг без предупреждения, без предварительной записи заявилась Лидка. Сначала бабка испытала чувство досады, предположив, что Лидка сейчас начнёт жаловаться, что суженого не нашла. Придётся объяснять, что она сама виновата, нарушила магические предписания. Однако Нинель ошиблась. Лидка бросилась её благодарить, прямо при клиентках, пустила трогательную слезу.
– Нинель Борисовна, я так вам благодарна, так признательна! Вы просто волшебница, вы чудесная! Вы самый настоящий экстрасенс! Вы меня просто осчастливили! Я всё сделала, как вы мне сказали: и ночью вставала, и спиной к луне, и окурок в загсе… Когда мой Кирюшечка на меня внимание обратил, то я просто обмерла от ужаса. Думаю, ну всё, лучше одной всю жизнь прожить, чем это исчадие ада к себе подпустить. Да вы его знаете, Нинель Борисовна! Кирюшечка бездомный был, у нашей помойки обретался. Но я рискнула, вас послушала, забрала его домой. Он так упирался, не мог понять, чего я от него хочу. Боялся, что я его на органы продам, представляете! Взбредёт же такое в голову. Но я его убедила, отмыла, одела. Он уже месяц не пьёт! Поправился и такой ладный мужичок оказался. И главное, так меня любит! Землю целует, по которой я хожу!
Нинель прямо оторопела от такой новости! Ничего себе – пошутила! Но лицо выдержала, сделала вид, что для неё здесь ничего нового и удивительного нет. Просто обычная ежедневная магическая рутина. Но было приятно. Особенно, наблюдая, как загорелись глаза у тёток, которые ожидали своей очереди на гаданье. Бабка благосклонно выслушала Лидку и следующим клиенткам подняла цену за сеанс вдвое. Видя, с какой охотой они платили, пожалела, что только вдвое.
После сеансов она пригласила небольшую избранную компанию из своих самых платёжеспособных поклонниц на чай. Лидию, конечно, тоже.
– Проходите, присаживайтесь к столу. Лидия, пойди распорядись, чтобы Вера нам чаю принесла.
Через пять минут Вера разливала чай и предлагала гостям ароматную домашнюю выпечку. Бабка стояла вполоборота к окну, задумчиво смотрела сквозь стекло в сад. Но взгляд её был направлен не за стекло, а как бы внутрь себя. И то, что она там видела, удивляло глубиной и неординарностью.
– Я подумываю написать книгу, – вроде бы ни к кому не обращаясь, сказала она.
Женщины послушно закивали с одобрением, раздались даже одинокие хлопки, но бабка подняла руку, и все затихли.
– Я пока не знаю, о чём будет эта книга. Может быть, что-то автобиографическое, о том, как я обнаружила и развивала свой дар. А может быть, это будет «Практическая магия». Ведь я прожила очень необычную, богатую событиями жизнь и имею огромный опыт. Многим людям я помогла. Я бы даже сказала, спасла жизни. И я чувствую, я знаю, что мой труд не затеряется в истории, будет очень востребован. Жаль, что мой дар умрёт вместе со мной, ведь его никто не перенял, – с пафосом сказала она.
Раздались сожалеющие вздохи.
Распустила благодарную публику Нинель ближе к вечеру. Она устала, но приподнятое настроение сохранялось. Хотелось поговорить с кем-нибудь по душам, посмеяться над Лидкой и бестолковыми курицами, которые ходят за предсказаниями. Вадик для этого был слишком тупым, к тому же не просыхал несколько дней. Ждать Юльку было делом неблагодарным. Она, конечно, выслушала бы, но непременно прокомментировала с едва заметным сарказмом, испортила послевкусие от заслуженного триумфа. Оставалась Вера.
Вера с утра возилась на кухне. Материно благодушное настроение она оценила мгновенно.
– Что ты тут целый день выдумываешь на кухне? – беззлобно проворчала Нинель. – Этот твой щенок всё равно не оценит. Ему борща на воде за глаза хватило бы.
– Мам, ну что ты! Я для всех стараюсь. Вот для тебя форель запекла, как ты любишь.
– Форель ты запекла, чтобы твоя старая мать давилась этой рыбой и рот за столом не разевала, не мешала тебе виться вокруг этого рыжего дармоеда. Ты ж меня не ценишь совсем. Только чужие люди понимают, что я человек талантливый, неординарный.