– Вот! – ткнула она в него пальцем, как в неодушевлённый предмет. – Муж тебе нужен. Алексей нам вполне подходит.
– Вообще-то, у меня брат есть! – напомнила Юлька.
– Брат у тебя есть? – угрожающе переспросила Нинель. Она подошла к столу, с шумом отодвинула стул и уселась за стол напротив Стаса, устремив на него пронизывающий взгляд.
– Ну что?! Пригрели змею на шее? Сидит тут, чаи распивает! – зло сказала она, обращаясь ко всем сразу.
– Мама, ты что?! – опешила Вера.
– А ничего! Это вы, глупые куклы, ничего не понимаете, а я этого мошенника насквозь вижу!
– Бабушка, перестань, – вдруг угрожающе сказала Юля. Всё, что до этого говорила бабка, её несильно трогало. Это было вполне в бабкином репертуаре. Но обижать Стаса она позволить не могла.
– Не надо, Юль, – примиряюще остановил её Стас. – Я всё понимаю, мы все сейчас немного не в себе. Это просто истерика. В Нинель Борисовне говорит страх. Она так долго жила, во всём полагаясь на Вадима Вадимовича… на отца, а сейчас она просто не знает, как дальше жить. Она боится.
Стас назвал Вадика отцом и грустно улыбнулся своим словам, вдруг ощутив тоску от утраты. Так ненадолго он обрёл и снова потерял родного отца.
– Я пойду, пораньше спать лягу, не хочу раздражать вас своим присутствием, – обратился он к бабке.
– Я тоже, – Юлька шумно отодвинула стул и ушла следом за Стасом.
Алексей остался ночевать у Чечёткиных после смерти Вадика, да так и задержался. Указать ему на порог всем было неудобно, а Нинель Борисовна настойчиво требовала его присутствия в доме, утверждая, что «приёмыш», как она стала звать Стаса, её ночью придушит. Атмосфера в доме действительно была какая-то удушающая. Вера, безжизненная оболочка, а не человек, ходила по дому, как тень, оживая, только когда появлялся её ненаглядный Стасик. Она заглядывала ему в глаза, как преданная собака, как рабыня, старалась предугадать каждое желание. Стас этого совершенно не замечал, относился к ней дружелюбно, но как-то равнодушно. Бабку после похорон он игнорировал, пропускал мимо ушей все её ядовитые выпады. Лёха был рад, что на данный момент Нинель Борисовна была его союзником. Такого врага он бы и врагу не пожелал! Она реально могла, походя, искалечить человеку жизнь. Единственным нормальным человеком в этой семье была Юлька. Лёха внимательно приглядывался к ней. Всё-таки с ней он планировал связать свою жизнь. Она ему нравилась. Но если бы он заметил в ней какие-нибудь сдвиги, он сам не знал какие – скатерть за ужином она не жевала, по ночам кровь не пила – он бежал бы отсюда без оглядки. Иной раз ему очень хотелось всё бросить и уйти. Но тут на память приходили бабкины слова о фантастически богатом будущем, и Лёха думал, что осталось немного потерпеть, дожать Юльку, и немалые денежки Вадика Чечёткина потекут в Лёхины карманы. Он слишком много сделал для этого будущего и теперь точно не остановится.
Такие мысли крутились в голове Лёхи, пока он пытался заснуть. Но сон не шёл. Тут у Лёхи возникла идея, и спать перехотелось напрочь.
Он тихонько встал с кровати и пошёл в комнату Юльки. Найти её на третьем этаже не составило никакого труда. Предательски скрипнула дверь, и Лёха вошёл в комнату. Закрывать скрипучую дверь он не стал. Окно было раскрыто нараспашку, и лунный свет падал прямо на спящую девушку. Она лежала, уткнувшись лицом в подушку. Длинная хлопковая ночная рубашка задралась чуть выше колена, открыв стройные ноги. О том, что они длинные и стройные, он знал и раньше. Обтягивающие джинсы этого не скрывали. Лёха, рисовавший в своём воображении картины спящей в самых раскованных и зовущих позах Юльки, был разочарован позой и монашеской ночной рубашкой. Слишком просто. Алексей с некоторых пор считал себя в этом смысле гурманом. Чтобы возбудиться, ему требовалась какая-то нестандартность, изюминка, игра. Вот если сейчас наброситься на спящую девушку, разорвать на ней рубашку, напугать… Лёха почувствовал, как в нём просыпается интерес, и подумал, что брак с Юлией будет не лишён приятности. Детей, во всяком случае, он сделает, не особо напрягаясь. Но не сейчас, к сожалению.
Он спускался по лестнице, когда услышал на втором этаже тихий щелчок прикрытой двери и крадущиеся шаги. Лёха стал красться на этот звук и увидел, как Вера зашла в комнату, в которой раньше обитал Вадик. Ничего странного в этом не было, если бы не попытки Веры сделать всё тихо и незаметно.
Первой мыслью, мелькнувшей в голове у Веры, когда она узнала о смерти мужа, была мысль о деньгах в его сейфе, которыми можно откупиться от Матушки, а первым чувством, соответственно, было облегчение. Потом Вера насильственно насадила себе чувство невосполнимой утраты, поэтому на похоронах плакала совершенно искренне.