Потом Юлька спала, он накрыл её одеялом, любовался, удивлялся, не верил своим глазам. Роман не удержался, запустил руки под одеяло, поцеловал… Теперь он не торопился, был очень нежен. Юлька извивалась под его руками и мурлыкала, как кошка.
Утром Юлька сбежала от него, пока он спал. Первым делом она включила телефон. Как и ожидала, искал её ночью только Стас. От него было восемнадцать пропущенных звонков. Как только Юлька включила телефон, он тут же позвонил:
– Юля, ты где была? Я же волнуюсь! Что это за новости выключать телефон?! Где ты сейчас? Ты же без машины! А у меня дел сегодня много, не могу за тобой приехать.
– Я на электричке доеду. У меня тут с телефоном неполадки! Ты же знаешь, какая я криворукая. Я телефон уронила в воду. И пришлось его сушить. И я его разобрала, потом сушила сахаром, – затараторила Юлька, не отвечая на вопрос, где была. Врать Стасу было стыдно.
– А позвонить с любого другого телефона нельзя было? Ладно, потом расскажешь, – остановил её Стас. – Поезжай домой и жди меня там, хорошо?
– Хорошо, – с облегчением согласилась Юлька.
Стас положил трубку. Он куда-то ехал и торопился.
Сергеев спал долго и проснулся великолепно отдохнувшим. Проснулся с чувством нового большого счастья. Сердце радостно забилось, и он провёл рукой рядом с собой, не открывая глаз. Ощутил острый прилив разочарования. Он был готов, хотел и надеялся просыпаться рядом с Юлькой каждый день. Он встал, прошёлся по квартире, улыбаясь своим мыслям. Сварил кофе в найденной Юлькой где-то в его закромах турке. Удивился чистоте собственной кухни, ведь они вчера готовили, здесь была гора посуды. Сергеев всё время мешал Юльке готовить, и она что-то постоянно роняла и смеялась. Когда она успела всё убрать? Наверное, она тоже осьминог.
Сергеев выпил кофе и позвонил Юле. Она тут же взяла трубку. Голос её звучал тревожно, были слышны звуки улицы.
– Юль, ты случайно не ко мне едешь? – спросил он с надеждой.
– Нет, Ром, у меня тут дома что-то непонятное творится. Дом нараспашку, и никого нет. Мама телефон дома забыла. Стас мою машину пригнал и тоже куда-то делся, трубку не берёт. Может, обиделся на что-то? Гараж раскрыт, и пол бензином залит. И главное – бабули дома нет, а вместо неё какая-то странная записка.
– В этом есть что-то необычное? – удивился Сергеев.
– Да всё необычно. Бабуля очень редко из дома уходит и всегда на такси с соседом. А теперь сосед дома, а её нет. И записка… Там написано, чтобы я не волновалась, бабуля хочет побыть одна, подумать о душе, а мама её сопровождает.
– Бабушка очень пожилая? Заболела?
– Не в этом дело! Бабуля чихать хотела, волнуюсь я или нет. Никогда в жизни она никому записок не писала! Я даже её почерка толком не знаю. Это, во-первых. Во-вторых, у неё душа, совесть и нервы железобетонные. Из них можно было бы Крымский мост построить, не одну тысячу лет простоял бы. В общем, если она чисто теоретически может думать о душе, то только в деревне. В Климовке. У нас там старый дом. Я сейчас туда поеду. Как вернусь, позвоню тебе. Не волнуйся, если вне зоны буду, там связь не ловит.
И она бросила трубку. Юлька не стала ему говорить, что в гараже нет отцовского BMW. Если его просто взял Стас, то на здоровье. Но Юлька опасалась, что бабуля затеяла какую-то аферу и навредит Стасу. Он наивный и добрый, даже не представляет, на какие подвиги она способна!
Сергеев ничего не понял из её рассказа, но в душе поселилась тревога. А потом он нашёл на полу белый конверт. Он вспомнил, как этот конверт выпал из Юлькиных джинсов, когда они так стремительно перемещались в спальню. Он раскрыл письмо.
Приветствую тебя, рыжее ничтожество!
…ты никому не нужна…Ты ничто, ноль!.. Я избавлю тебя от безрадостного существования… Я потороплюсь… До встречи!
Сергеев через пять минут уже ехал в Климовку.
Глава 8. Из петли да в полымя
Вчера Вера ездила к Матушке и всё-таки выпросила ещё неделю отсрочки. Откупилась Юлькиными деньгами. Плакала, умоляла, валялась в ногах, и Матушка согласилась, лишь бы Вера с глаз исчезла. Больше отсрочек не будет. Если Вера не найдёт возможность достать деньги из сейфа, Стас узнает правду и никогда не простит. Она его больше никогда не увидит и умрёт от тоски. Она ощущала физическую боль, даже если он просто разговаривал с ней холодно, как вчера вечером. Юлька не ночевала дома. Впервые в жизни. Стас её искал, звонил Вере несколько раз. Жаловался, что у Юльки выключен телефон, он не может ей дозвониться. Укорял вежливо, но всё-таки укорял, как мать может не знать, где ночует её дочь. Теперь у Веры болела душа. Не от беспокойства за Юльку, а от жёстких интонаций в голосе Стаса. Конечно, к боли Вера давно привыкла, она жила как заведённая кукла. Но всё, что касалось Стаса, было нестерпимо! И сегодня хорошо отлаженный механизм готов был дать сбой.