Юля положила руки ему на плечи, затем успокаивающе погладила по голове.
– Бабуля… Она уже старая. Ты мало её знаешь, поэтому не замечаешь, что у неё проблемы с головой. Как это говорят, деменция старческая, – другого оправдания для бабки Юлька наскоро придумать не сумела. – Может, она и не помнит уже ничего из прошлого. Она, как папа, не перед нами ответ держать будет. Давай их выпустим?
– Папа? Да! Я чуть не забыл! Папа все долги отдал! – рассмеялся Стас.
Он обнял сестру, прижал её голову к груди и горячо зашептал ей в макушку:
– Юлька, ты не переживай, не бойся, ты со мной в полной безопасности. Конечно, я им хочу отомстить за свою испорченную судьбу, за то, что разлучили нас. Ты только представь, как было бы хорошо, если бы мы росли вместе, читали бы книжки, ходили в школу, играли… А они лишили нас всего этого. Но я не сумасшедший мститель. Это не месть ради мести. У меня есть абсолютно рациональный план. Вадик, Вера, бабка – они не должны путаться под ногами. Всё, что осталось от Вадика, это моё и твоё. Это справедливо. Я не был нужен им тогда, теперь лишние они, и им пора на помойку. Я всё сделаю так, как с Вадиком, никто не догадается…
Юлька отстранилась от него:
– Как с Вадиком?
– Я не хотел, чтобы ты так обо всём узнала. Тебя здесь не должно было быть. Я хотел рассказать тебе обо всём потом, когда всё закончится. Но раз уж ты здесь…
Он подошёл к двери в комнату и со всей силы ударил по ней кулаком.
– Эй, вы там! Не заснули? Эта история для вас тоже! Рома, зацени, какую я верёвочку красивую сплёл, ниточка к ниточке! Начнём с Лары. Лара – это, как говорят поэты, проба пера. Наглости ей было не занимать. Стоило ей поднапрячься, и она могла прибрать к своим ручкам всё, что нажил непосильным трудом наш дорогой папаша. Вот бабуся это сразу поняла. Только Лара чихать хотела на твои заклятья, бабуля, – прокричал в окно Стас, обращаясь к Нинель. – Ты её только раззадорила своими угрозами!
– Конечно, – продолжил он, – Лару можно было просто искалечить, изуродовать. Вадик бы мигом её бросил. Но я решил действовать наверняка, а что может быть надёжнее смерти? Лара – приятное воспоминание в моей жизни. Первое убийство – это круче, чем первый секс! И это было верное начало пути. Вадик из-за её смерти так распереживался: «Жизнь без Лары потеряла смысл», «Она дарила мне радость», «Таких женщин – одна на миллион»… Сына на помойку выбросил и забыл, а из-за любовницы впал в депрессию. Хотя… Сын для него был менее важен, даже чем кошка. Отправить дохлую кошку на помойку – святотатство, живого новорождённого сына – дело житейское!
Стас от избытка эмоций поперхнулся собственными словами и сделал небольшую паузу, чтобы отдышаться.
– Кошке, кстати, тоже я хребет сломал. Достала гадить в тапки, – сказал он более спокойным голосом. – Вообще-то, папа был молодцом. Он всё делал правильно. Я ему наливаю – он пьёт, говорю, Лара тебя так любила – он плачет, я подрезал тормозной шланг – он сел и поехал. Он мог погибнуть в аварии, но «Лексус» – хорошая машина, то, что он остался жив, было предсказуемо. Я поехал за ним на твоей, Юля, машине, заранее запасся метиловым спиртом. Я успел ему в красках рассказать, какая Лара ненасытная была в постели, как я её душил. А вот умирать он не хотел. Как он просил оставить его пожить! Я даже представить не мог, что такие мысли в его тупой голове бродят. Он, видите ли, понял ценность жизни, понял смысл, теперь всё будет иначе, он всё искупит. Вот и искупил! Пришлось, конечно, заставить его пить метиловый спирт, но это было просто, стоило надавить ему на сломанную руку. Всё прошло идеально. Он пил несколько недель, не просыхая, поэтому неудивительно, что пьяный сел за руль, неудивительно, что пил всякую дрянь. Умер в результате отравления, а не в аварии. Поэтому машину никто не досматривал.
– Стас, что ты говоришь?.. – еле выдавила Юля. Её затошнило, она обессиленно опустилась прямо на пол.
– Не перебивай! – повысил голос Стас. – Дальше по сценарию мама должна была покончить с собой. Просто взять и утопиться, или вены порезать, или удавиться. Что угодно! И что мы имеем? Струсила! Опять струсила! А я столько сил потратил, взывая к твоей совести, мама. Я столько ночей подряд рассказывал тебе про своё одинокое детство! Ты так рыдала! И всё равно не смогла совершить за всю свою никчёмную жизнь один единственный поступок! Твоё жалкое существование важнее, чем искупление вины перед сыном, чем прощение! Не молчи! Отвечай!
Он снова ударил в дверь кулаком. Из комнаты не донеслось ни звука.
Там Вера судорожно схватилась за горло. Она подняла глаза на Романа, ожидая осуждения.
– Это всё скоро закончится, всё будет хорошо, – попытался её ободрить Роман.