Стас тяжело встал с кресла и пошёл в подвал. Истерика продолжалась. Юлька бросилась на него, как только он открыл дверь. Она царапалась и дралась. Стас снова её ударил, потом ещё и ещё, пока она снова не отключилась. Погорячился… Вспылил… Сама виновата… Стас тоже человек. Этот день и ему дался непросто. Ему тоже нужна эмоциональная разгрузка. Он связал Юльку, заклеил рот, уложил на полу удобнее и поцеловал.
– Бедная моя девочка, разве можно так себя вести? Ты делаешь хуже только себе!
Надо будет потом купить ей что-нибудь. Серьги, или кольцо, или целый комплект.
Стас вернулся в гостиную, настроение было испорчено. Юлька его оцарапала, а потом у неё кровь пошла из разбитого носа. Халат был выпачкан кровью. Аппетит пропал.
– Приятного аппетита. Наелся? Глотай быстрее, не поперхнись.
На пороге гостиной стоял Роман, чёрный, грязный, страшный. Стас зажмурился и затряс головой, прогоняя видение.
Как только Стас стал обливать дом бензином, Роман заметался по комнатам, выбивал стёкла, пытался найти слабые доски на окнах и расшатать их. Ничего не выходило! От двери потянуло дымом и жаром, за дверью на веранде бился о пол связанный Кирилл. Пожар будет очень коротким, до приезда пожарных из райцентра старый деревянный дом выгорит дотла. Если этих пожарных вообще кто-то из местных стариков сможет вызвать. Сколько километров надо протопать, пока появится связь?
Роман не мог поверить, что Стас это сделал! Он посмотрел на женщин. Вера безропотно приняла свою судьбу, ни паники, ни истерики. Она тихонько плакала, гладила мать по рукам, пытаясь успокоить. Старуха упорно пыталась привстать, но ей это никак не удавалось. Одна рука у неё безвольно лежала на матраце, неестественно вывернутая, а второй, слабой, но сохранившей подвижность, она неловко указывала куда-то в угол под старый комод. Один глаз полуприкрыт, а второй жил какой-то яростной жизнью. Этот широко раскрытый глаз с налитыми кровью сосудами смотрел в упор на Романа, таращился, а потом упирался в пол под комод. Снова на Романа, снова под комод. Бабка увидела понимание в его глазах и обмякла на руках Веры.
Снаружи послышался звук отъезжающей машины.
Роман кинулся к комоду и сдвинул его. Под комодом оказалась деревянная крышка, закрывающая вход в довольно широкий лаз.
– Вера, очнитесь, здесь есть ход!
Роман подскочил к Вере, резко поднял её с кровати и подтолкнул к ходу, потом схватил на руки старуху. Это было нелегко.
– Спускайтесь скорее, у нас пара минут, не больше! Я подам вам мать, вы потащите её за ноги, а я буду нести за плечи! Быстрее!
Вера спустилась, потом в лаз протолкнули Нинель, следующим был Роман. Он оглянулся на входную дверь. На веранде бушевало пламя, дверь горела уже изнутри, вспыхнул залитый бензином пол. Огонь перекинулся на стены и стол. Едким дымом заволокло комнату. Роман нырнул в лаз. Это был какой-то очень старый ход, узкий, подпёртый досками и поэтому, к счастью погорельцев, не обрушившийся. Заканчивался он метрах в тридцати за домом в лесу, был аккуратно прикрыт деревянным настилом и присыпан землёй. Выход зарос травой, Роман с трудом поднял крышку. Кто вырыл ход и зачем? Видимо, были какие-то причины, и бывший хозяин дома готовил себе на всякий случай путь к отступлению. Роман готов был расцеловать этого предусмотрительного человека, кем бы он ни был!
– Открывай глаза, я не привидение. Живой и даже здоровый, к твоему несчастью, – сказал Роман.