— О Господи, — охнул Кирилл. — Неужели эти ненормальные смогли убедить ее в таком сумасшествии… Что я ее брат… И все ради того, чтобы подогнать события под этот бред! Откуда ты все это знаешь?
— Видишь ли, несколько лет назад я чуть было не распрощался с жизнью из-за своего любопытства, когда решил проследить за своим полоумным отцом, — пояснил Тимур, — он твердил что-то безумное об обезьянах и людях… Это показалось мне каким-то бредом, но когда я оказался в том месте и подслушал, что говорили они...Тогда я еле унес ноги и до сегодняшнего дня не отдавал себе отчета в том, что мое везение не было случайностью. Думаю, моя приемная мать тоже там была и каким-то образом спасла меня от своих собратьев. Уже несколько дней я не могу связаться с ней, и, думаю, вряд ли когда-нибудь она объявится. Что-то происходит: они все попрятались по своим норам и ждут…
— Чего?
— Когда оживет их проклятый Бог.
— Боже… — пробормотал впечатленный сей безумной историей детектив.
— А что насчет моего отца? — забеспокоился Альберт.
— Я думаю, что его уже нет в живых, подозреваю, что в какой-то момент произошла подмена — спланированная или спонтанная, — сочувственно посмотрел на него Тимур. — В общем-то, я уверен, что настоящий Сергей Степанович ни за что не стал бы продвигать этого злобного мужичонку Коромыслова вместо себя.
— Надо бы вплотную заняться этим Коромысловым... — задумчиво протянул следователь. — Вот только как? У нас нет на него ничего конкретного, только домыслы. До него не добраться законными методами.
Позже, когда Тимур с Кириллом остались одни в коридоре, подавленные, без малейших идей о том, что им делать дальше, Тимур нарушил горестную тишину:
— Возможно, это и есть мое наказание за все те грехи, что я совершил. Я был плохим человеком, иногда я вел себя просто отвратительно. Я подло поступил с Кристиной, когда записывал ее откровение на диктофон, а потом взамен на запись требовал у Астаховых деньги… Я использовал Сашу в течение шести лет, нисколько не заботясь о ее чувствах… Я предал Анджелу, добрую, ни в чем не повинную женщину, заставил поверить в свою любовь… И она покончила с собой. Теперь эта смерть на моей совести навсегда. Я расплачиваюсь за свои поступки: я должен потерять Камиллу и своего сына из-за этих грехов! — его глаза стали совершенно безумными, но Кирилл просто молча смотрел на него, понимая, что он абсолютно прав. — Ты понимаешь, брат?.. Мы — сыновья омерзительного человека, с радостью приняли его наследство, эти грязные деньги; как и у него, наша кровь отравлена. Именно поэтому мы прожили с тобой практически одинаковую судьбу. Но теперь уже слишком поздно, ничего нельзя изменить, ведь я слишком поздно осознал этот рок…
***
Камилла сидела на кровати со связанными руками и ногами, с кляпом во рту; слезы текли по ее щекам, а она даже не могла их вытереть. То, как Артему удалось провести Лидию, которая уже полностью ему доверяла, не укладывалось в голове. Ночью, когда все улеглись спать, он пробрался в ее комнату, схватил спящую Камиллу в охапку, не давая пошевелиться, мигом заклеил рот клейкой лентой так, что она даже не успела пискнуть, и незаметно вынес из дома. Артем погрузил желанный трофей на заднее сидение автомобиля и рванул на восток; он знал там небольшой мотель, где мог разместиться со своей добычей так, что никто этого даже не заметит. Оказавшись на месте спустя несколько часов, перед самым рассветом, мужчина спокойно оставил машину с напуганной Камиллой на парковке перед черным входом, а сам зашел через главный; спокойно забронировал номер у хозяина — уже наполовину выжившего из ума старика, порой забывавшего, какой сейчас год и сколько ему лет. Артем попросил у него ключи от черного входа, мотивируя это тем, что его болезненная хилая дочурка устала с дороги, а он, как заботливый отец, хочет донести ее до номера кратчайшим путем. Старик, не подозревая подвоха, без колебаний отдал ключи прилично выглядевшему импозантному мужчине, помогая тому, тем самым, пронести связанную Камиллу в номер в тайне от посторонних глаз. В коридоре в столь ранний час никого не было, и никто из постояльцев не заметил ничего необычного.
— Ну, моя красавица, поешь хоть немного, — протягивая ей булочку, сюсюкал Артем. Ближе к вечеру он снял с Камиллы кляп, но едва она начинала плакать и звать на помощь, тут же надевал обратно, чтобы кто-нибудь из соседей по номерам не заинтересовался ее криками.
— Я же все делаю для тебя, солнышко, — невинно хлопая ресницами, в сотый раз повторил он. — Я подслушал, что они не хотят отдавать тебя мне после родов, а задумали убить, чтобы максимально оградить себя от проблемы. А я не хочу, чтобы ты умерла, нет! Я хочу, чтобы ты жила со мной, чтобы мы занимались любовью...