Камилла содрогнулась от отвращения, заметив, что в уголках его рта скопилась слюна.
— Ты с самого начала сделала неправильный выбор, дорогая моя девочка, — развязывая веревку на ее щиколотках, ворковал он, — ты должна была выбрать меня. Я знаю, что ты не виновата, что этот подонок завладел твоим разумом, когда ты потеряла память и чувствовала себя беззащитной, сломленной... Он воспользовался этим моментом, а меня не было рядом. Не плачь, милая, я же люблю тебя. Я не могу дышать, когда ты не со мной. Скажи, разве Тимур способен на такие чувства? Он всегда был эгоистом, не ценившим любовь. Однажды он сильно ранил меня своим безразличием, своей холодностью, презрением к моим чувствам к нему... Да-да, не смотри на меня так! Я был геем и много лет надеялся, что в один прекрасный день Тимур, все-таки, ответит на мою любовь, хоть я и заверял его тогда, что мне от него ничего не нужно... О, мне нужно было все! И мое сердце сгорело от безответного вожделения. А потом я встретил тебя, и из пепла вдруг начало расти новое сердце, способное полюбить женщину! Сейчас я развяжу тебе руки, чтобы ты могла держать ложку, а потом отведу тебя в туалет, хорошо? Но если ты будешь кричать или попытаешься сделать глупость, я верну тебе кляп и оставлю связанной на всю ночь. Договорились?
Камилла обреченно кивнула. Она глотала горячую похлебку, обжигающую горло, а совсем слетевший с катушек Артем принялся нежно гладить ее ноги, приговаривая:
— Ты такая прелестная, что во мне все взрывается от желания. Я жду не дождусь, когда родится этот ублюдок, чтобы, наконец, заняться с тобой любовью, и поблизости при этом не было бы и малейшего напоминания о существовании белобрысой скотины!.. Эх, была б моя воля, я бы сам, голыми руками вырвал бы из тебя это отродье и погрузился в твое тело, забыв свое имя... — Камилла с ужасом смотрела на его лихорадочно блестящие глаза и не могла проглотить вставший в горле кусочек хлеба. — А хотя, почему я, собственно, должен так долго терпеть! Плевать на эту гадость в твоем животе, я просто сделаю вид, что ее здесь нет! Я жду уже слишком долго, слишком!..
В это самое время Лидия вышла из машины и огляделась по сторонам, уперев руки в бока. Они припарковались у небольшого мотеля.
— Этому идиоту не скрыться от меня, — с неподвижным лицом сказала она. — Я чувствую, что он где-то рядом. Что ты узнал?
— Ничего такого, что могло бы нас порадовать, — развел руками Артур, — здесь днем остановилась пожилая пара, трое молодых мужчин, папа с дочкой рано утром, только что приехали две сестры...
— Стоп! Что насчет папы с дочкой? — сразу же насторожилась Лидия. — Они еще здесь?
— Да, но мне кажется... — скептически протянул он.
— Надо проверить, идем! — не стала его слушать она. — Заходим!
Камилла в ужасе смотрела, как распаляется мерзавец, смотря на нее, как он снимает рубаху, и у нее уже не оставалось сомнений в том, что он собирается делать. Отчаянно вскрикнув, она отпихнула его от себя и вскочила с кровати. Едва не упав из-за того, что за целый день ноги ужасно затекли, Камилла кинулась к дверям.
—Дрянь! — прошипел Артем и бросился за ней.
Камилла уже схватилась за ручку и потянула дверь на себя, чувствуя, как та легко поддается — к счастью, чокнутый просто забыл закрыться изнутри! В это мгновение Артем одним прыжком сократил между ними расстояние, ухватившись за блеснувшую в ее волосах сережку. Вскрикнув от резкой боли, Камилла зашаталась, с ужасом понимая, что сейчас неизбежно рухнет, сильно стукнувшись животом… Через доли секунды Артем задохнулся, поняв, что натворил... на пол закапала ее кровь.
Глава 36
Месяц спустя
Тимур снял мешок с головы профессора, и тот испуганно заморгал, не понимая, что происходит. Но когда он увидел знакомое лицо, до него быстро дошло, что к чему; он нагло заулыбался, свободно разваливаясь на стуле, будто это был трон в пустом королевском зале.
— Эх, ты все никак не уймешься, — покачал он головой. — Пойми, что не сможешь ничего сделать против нас, мальчик. Пора тебе уже покориться. Признай, что ни на что не способен. Ты всегда был мелким, ничтожным человечишкой, никогда не был выдающимся сыном, студентом, врачом, мужем... Смирись, наконец, и прекрати сопротивляться неизбежному: мы велики, нас не победить!