Скептицизма Вади он не замечал. Новый корабль нравился ему не в пример больше, а на чужие мнения квирянец внимания обращать не привык. Особенно когда они не разделяли его чувств.
Едва корабль почувствовал приближение пилота, как в обшивке вырисовалась входная дверь, которая тут же распалась на два лепестка и сложилась в трап, едва не подмяв под себя Вади. Тот отступил на шаг и с интересом заглянул внутрь:
- А интерьерчик не подвел...
В своих оранжевых штанах для духовных практик и обнаженный до пояса, он выглядел первобытным приматом, впервые привязавшим заостренный камень к палке и вдруг обнаружившим себя перед стальной громадой паровоза.
Здесь не пахло нелепым квирянским комфортом с широкими диванами и вычурным дизайном стен. Массивные панели управления сжались в пучок светящихся индикаторов на пультах пилотных мест. 4 кресла с узкими подлокотниками, расположенных по одну сторону от входа, гирлянды красных и фиолетовых огней вкруг над головой, перпендикулярные тусклые линии под ногами, единственное назначение которых - обозначать уровень этого самого пола - и всё. Полностью живой, не искаженный экранами обзор. Во всех направлениях. Не было больше корабля. Не было заунывных двигателей и узких отсеков. Проживший в будущем уже 3 года, Вадим понял, что настоящее будущее видит только теперь.
А еще через минуту, Лайел, сдавшийся под кратким, но мощным натиском уговоров приятеля, уже рассекал атмосферу Земли, уводя «ПолПинка» на юго-запад, догоняя ушедшее за горизонт солнце. Вади лежал лицом в пол, пожирал глазами мелькающие пейзажи и пытался запечатлеть их скоростной съемкой камеры смартфона. Первое впечатление о несуразной картофелине растворилось без следа.
Корабль проскользил в полукилометре над Чёрным морем, затем мелькнула суша, скопление густых облаков, затем снова водный простор, и зачарованный турист не сразу сообразил, что они пересекали Средиземное море. Солнце уже вовсю сияло впереди.
- Остановочку в Алжире, - невинно напомнил Вади, - ну и дальше как договаривались?
Ответа он не разобрал - флэштаф - творение инопланетной науки, обеспечивающее ко всем прочим полезностям и восприятие речи инопланетянина, - остался далеко позади, дома, где нежился на круглом кремовом пуфе.
2
Должно быть, кто-то отхватил от ночи добрую часть. Или утро вторглось раньше своего срока. Или, пока он отсутствовал, на Земле сместились часовые пояса... Нет, скорее компьютер корабля что-то напутал, предлагая выставить точное время.
Мысли спросонья были тягучими и мутными. Зато голова на удивление светла. Светло было и вокруг. На экранной заставке телефона белели цифры 4:02. Вадим лежал, съежившись от посвежевшего воздуха. Морской прибой накатывал в уши, растворяя остатки сна. «Наверное, я просто давно не просыпался на рассвете», - подумал Вадим, прищуренным глазом оглядев горизонт. Наверняка и раньше перед самым летним солнцестоянием светало вот так посреди ночи, полчетвертого или раньше. Кого это волновало, когда твой день начинался далеко за 7?
Идти в город слишком рано. Едва ли в 2029-ом наладилось круглосуточное обслуживание. От этой даты в размышлениях Вадим болезненно повел уголком рта и одновременно почувствовал прилив энергии, какой обычно бывает, когда принимаешь на себя очередной вызов жизни или начинаешь новое дело.
А дел предстояло немало. Перед отправкой в пожизненное заключение в «камеру распада» у него зачем-то изъяли деньги и паспорт, совершенно бесполезные на чужой планете. И при побеге, разумеется, было не до них. Из вещей теперь числились только: одежда - джинсы, клетчатая рубашка, кеды и несколько фенечек на руке; телефон, радостно сообщивший, что Сим-карта не опознана в сети; с десяток таблеток «сбалансированного обеда» из отсека снабжения корабля, распиханные по карманам, и рыжий котенок, который за ночь, кажется, не двинулся с места. Ну ладно, был еще крошечный нейронный шокер на манер шпионского однозарядного пистолета. Лайел настойчиво сунул его перед отлетом и дал короткий инструктаж. Штатное, не летальное, но вырубит надолго, держать так, давить сюда. Вот, пожалуй, и всё.
Сон больше не шел, и Вадим резко поднялся на ноги. Утренняя зарядка, обычно вообще им пренебрегаемая, началась энергично и выполнялась до тех пор, пока он не убедился, что каждая мышца в теле достаточно размята. Затем скинул с себя всю одежду и с разбегу с криком нырнул в соленую воду. Только теперь он понял, как сильно скучал по морю, по свободе, по этому настоящему отклику тела без экзоскелетов и ограничивающих стен. Холод колол кожу и перехватывал дыхание, но он грёб все дальше от берега, чувствуя прилив гормонов и внутреннего тепла.